Летучий самозванец

— Много лет я заботилась о чужих детях, устала. Интернат закрыт, у меня не хватает сил на девочек, да и здоровье пошатнулось!

— Зачем ты рассказала мне правду? — прошипела я.

Катя аккуратно вытерла пальцы салфеткой.

— Ты сидела с таким видом, словно находилась около кучи дерьма. Обидно мне стало. Я спасла мир от шантажиста и педофила, мне, похорошему, положена награда, а не презрение. Не о себе думала, о бедных девочках!

— Прошу внимания, — заговорило радио. — Через несколько минут наш самолет начинает посадку, просьба к пассажирам не покидать свои места и пристегнуть ремни.

— В хорошей компании время пробегает незаметно, — констатировала Катя.

— И ты не боишься, что я побегу с заявлением в полицию? — протянула я.

Самойлова усмехнулась:

— Полиции НьюЙорка до меня дела нет, а в Москве я больше никогда не появлюсь. Кстати, в России остались мои приятели, они мне помогли без проблем получить гринкарту, весьма влиятельные люди. И что я тебе рассказала? Не помню! Зря ты не хочешь со мной дружить! Впрочем, теперь это уже не имеет значения, мы будем жить в разных странах. Просто… мне неприятно выглядеть в твоих глазах сволочью.

Колеса самолета коснулись земли, и он, подпрыгивая, понесся по взлетной полосе. Можно ли назвать Катю сволочью? Сначала она помогала педофилам, потом убила Василия Олеговича, стала богатой вдовой, ликвидировала бизнес, теперь собирается вести безбедную жизнь в Америке. Сироты, очевидно, попали в руки Романа. Думаю, сутенер продолжает поставлять детей любителям несовершеннолетних. Так можно ли назвать Катю сволочью? Нет, она намного хуже. Трудно подобрать слово, точно характеризующее Самойлову.

Аэробус заглушил мотор, пассажиры начали вставать. Катя схватила меня за плечо:

— Да! Совсем забыла! После кончины мужа я обнаружила в его сейфе несколько интересных документов. Хочешь узнать, что произошло много лет назад между Юрой и его сестрой Таней на Пятой Радиальной улице?

— Нет, — быстро ответила я. — Чужими секретами не интересуюсь!

Катя засунула в карман моей куртки небольшой прямоугольник из глянцевого картона.

— Вилка, ты мне правда нравишься, спрячь мою визитку и знай: никому, кроме тебя, я не открою тайну Шумакова. Если тебе станет любопытно — звони. А для остальных мой рот на замке. Поверь: на свете больше хороших людей, чем плохих, и я принадлежу к первым! Ну! Чмок!

Я не успела опомниться, как Катя, поцеловав меня в щеку, ушла.

Из лайнера я выбралась последней и оказалась в хвосте соотечественников, державших в руке паспорта. Прямо передо мной стояла пожилая дама с крохотным йоркширским терьером. Собачка безостановочно злобно лаяла на другую женщину, полную блондинку в многочисленных ожерельях.

— Фу, Муся, фу, — твердила хозяйка. — Да что с тобой случилось, перестань! Не подумайте ничего плохого, Мусенька ласковая собачка!

Поскольку последняя фраза была, без сомнений, адресована мне, я улыбнулась и вежливо сказала:

— Многочасовой перелет утомит любого, у песика просто сдали нервы!

— Муся почемуто невзлюбила мою соседку, — заговорщицки прошептала старушка. — Мы познакомились в самолете, очень хорошая женщина! Но Мусенька злится! Фу, фу, как не стыдно, лаешь на достойного человека.

Продолжая укорять собачку, дама прошла пограничный контроль. Я посмотрела ей вслед. Катя Самойлова права в одном: хороших людей на свете во много раз больше, чем плохих, но если пес когото невзлюбил, может, и хозяину тоже не стоит доверять этому человеку.