Летун

После соблюдения всех формальностей посетители прошли лестницей на третий этаж. Если на втором этаже просматривались двери каких-то служб, и из одной даже вышел чиновник с папкой, направляясь вглубь по коридору, то здесь дверь была единственной. И без таблички. Постышев деликатно постучал, и после приглушенного отклика толкнул тяжёлую дубовую створку.

Навстречу из-за стола поднялся бравый молодой жандарм в синей форме, широко улыбнулся:

– Рад видеть вас в добром здравии, Пётр Афанасьевич! Его превосходительство ждёт!

– И вам дальнейшего продвижения по службе, Николай Петрович, – по-отечески улыбнулся Постышев. – Ну, коли ждёт, так мы пройдём.

За следующей дверью, не менее добротной и тяжёлой, начиналась собственная территория Главного Комиссара. Человека, имевшего власти поболее иного царедворца, не говоря уже об армейских генералах или высших полицейских чинах.

Кабинет был просторен, но обставлен без роскоши. Большой стол с бумагами и писчим прибором, шкафы с книгами вдоль стен, два кресла для посетителей. За креслом хозяина кабинета большой портрет императора, писаный маслом. В классической манере, невольно отметил Сосновцев. Так всегда пишут коронованных особ.

Андрей сразу уловил запах хорошего трубочного табака. Сам баловался когда-то, в бытность свою начинающим художником. Считал трубку непременным атрибутом знаменитого живописца. Однако времена изменились, взгляды тоже. Да и курение не совмещалось с тем спортивным образом жизни, что он стремился вести. Чубук лёг в ящик стола, но вот память об аромате хорошего табака сохранилась.

Несмотря на различие в чинах, хозяин кабинета встал из-за стола, вышел навстречу. Был он высок, сух и подвижен. На нём был надет мундирный фрак тёмно-синего сукна с красным позументом, золотыми генеральскими погонами и золотым же шитьём на стоячем воротнике.

– Ваше превосходительство! – начал Постышев, даже слегка подтянувшись, что при его изрядно оплывшей фигуре был не столь просто.

– Да полноте, Пётр Афанасьевич, – благодушно махнул рукой Дронов. – Не на приёме у государя императора. Так это и есть Андрей Павлович Сосновцев, наш художник-передвижник?

– Так точно, Павел Валерианович, – отчеканил Постышев, не сумевший в полной мере принять свойскую манеру общения, предложенную начальником. – Он и есть.

– Я не люблю передвижников, – спокойно парировал Андрей. – Предпочитаю старую голландскую школу.

– А он у вас не из робких, – усмехнулся Дронов. – Может, это и неплохо…

Сосновцев, будучи хоть и не состоявшимся, но всё же художником, сразу отметил схожесть этих двух людей. При совершенно различной внешности, фигуре, осанке, невзирая на то, что рядом с Дроновым, – рафинированным аристократом, обладавшим что называется «породой», и что бросалось в глаза даже неискушённому наблюдателю, – Постышев гляделся купчиком из рыночных рядков, по ошибке надевшим мундир. При всём при этом было ещё другое – в повадке, во взгляде… То, что роднит матёрых сторожевых псов. За простодушием и улыбчивостью, нет-нет, да и проглядывала постоянная готовность выследить врага и вцепиться ему в горло мёртвой хваткой.

– Я получил ваш рапорт с курьером, Пётр Афанасьевич. Внимательно изучил его и согласен с выводами и вашим отдельным мнением. И подтвердил это своей резолюцией. Однако процедура вам хорошо известна. В Коллегии вас ждут. Так что, не теряйте времени. Мой автомобиль в вашем распоряжении… – И вдруг неожиданно остро глянул Сосновцеву в глаза: – Желаю удачи, господин учитель.

Тот же «форд» повёз их вновь по улицам столицы. Плотные шторки не давали возможности определить направление. Просто выехали из одного внутреннего двора и приехали в другой. Точно так же автоматически захлопнулись ворота, отгородив от всего остального мира.

Здание было поскромнее, поменьше, этакий двухэтажный особнячок за высоким забором, и не маячил у парадного вооружённый унтер.

– Вам туда, – указал на дверь Постышев. – Смело входите, там вас встретят. Кстати, Андрей Павлович, у них принято обращение «господин эксперт». Можете дополнить «уважаемый», они это любят.

– А можно «большой брат»? – спросил Сосновцев.

– Боюсь, ирония в данном случае неуместна, – с нажимом ответил особист.

Пройдя недлинной аллеей, Андрей отворил дверь и вошёл. В неярко освещённой прихожей – окна закрыты плотными шторами, горят светильники, – его поджидал высокий молодой человек в фуражке, тёмном френче с воротником-стойкой и брюках-галифе, заправленных в высокие кожаные сапоги. На груди поблёскивал круглый жетон в виде широко распахнутого ока.

– Господин Сосновцев? – полувопросительно проговорил он. – Эксперт Коллегии третьего ранга Шнуров. Прошу следовать за мной.

Андрей послушно двинулся за экспертом третьего ранга, по пути гадая – высокий это чин, или так себе. Они шли коридором, с обеих сторон расположились полированные двери без табличек. У одной из них Шнуров указал на стул:

– Прошу подождать. Вас скоро вызовут.