Лев и Аттила. История одной битвы за Рим

— Давай-ка, Великий понтифик, отойдем подальше от людей, ожидающих скорой смерти, — предложил советник. — Я понимаю, что желаешь им помочь, но все твои действия не только не имеют смысла, но и опасны. В них сидит страшная болезнь, от которой нет спасения. Мы называем ее дыханием смерти, ибо, если воздух из груди больного человека попадет к здоровому — последнего ждет та же участь. Вот почему все больные удалены из лагеря.

— Возможно ли выздоровление при этой болезни?

— Чудеса иногда случаются. Но только один человек из ста находившихся над пропастью возвращается в долину жизни. Против этой болезни бессильны наши шаманы и лекари других народов. Остается только ждать, кого из счастливцев болезнь отпустит сама.

— Им дают мало еды, — посочувствовал Лев.

— Больным нужнее вода. Потому им отвели место, где протекает ручей. А еда… К чему ее тратить на тех, кто должен умереть.

Пока римлянин и грек вели беседу, мимо них провели еще дюжину гуннов, мучимых лихорадкой. Жестокая болезнь вырывала у Аттилы воинов без битв и сражений.

Онегесий не убедил Великого понтифика в безнадежности изгоев, а его рассуждение о бесполезности кормления больных ужаснули. Лев направился к своему шатру, в пути рассуждая: какую помощь можно оказать умирающим людям. Проспер к тому времени проснулся и чувствовал себя виноватым, глядя на запыхавшегося от быстрой ходьбы Льва.

— Могу ли быть тебе полезным? — спросил он Великого понтифика, который, казалось, никогда не отдыхал.

— Нелишним будет твое участие в одном замысле. — Лев кратко рассказал секретарю о лагере обреченных и в конце произнес: — Надо помочь этим людям.

— Я сделаю все, что ты сочтешь нужным. Только какого рода помощь мы сможем оказать тем, кто в ближайшие часы или дни должен умереть? Все, кто приблизится к ним, заразятся смертельной болезнью, — осторожно промолвил секретарь. — Ты, Великий понтифик, всегда заботился о других, но не о себе. Однако подумай: что будет, если христиане лишатся отца — теперь, когда решается судьба Рима. И что станет с римлянами, если мы принесем в город дыхание смерти. Боюсь, тогда не придется переживать о гуннах, которые желают захватить Рим, а его жителей продать в рабство.

— Всю дорогу — от убежища отверженных до нашего шатра — я размышлял, чем им помочь. Мы не можем утешить больных, привести к ним лекарей — запрещено переступать границу их лагеря всем; и эту меру нужно признать разумной. Единственное, чем мы можем облегчить их страдания, — это доставить в лагерь обреченных продукты. У гуннов плохо с провиантом, голодают воины, и на почти мертвых тратить хлеб они не собираются. Если суждено больным умереть, то пусть причиной их смерти станет не голод! Если не возражаешь, мы сейчас же отправимся на ближайшие к лагерю виллы и селения и постараемся найти что-нибудь съестное.

— Отправлюсь на поиски съедобного я один, — твердым голосом произнес Проспер, — тебе нельзя покидать шатер. В любой миг Аттила может позвать тебя для беседы. Я чувствую, скоро он примет решение идти на Рим или возвращаться в Паннонию.

— Ты прав, — согласился Лев. — Возьми с собой все наши деньги, лошадей. Одному тебе не придется исполнять сложную миссию. Ты позабыл о нашем вознице, который остался приглядывать за лошадьми на подходе к лагерю гуннов. Он весьма смышленый, расторопный человек, а потому принесет больше пользы, чем я. И еще… Онегесий дал мне искусно вырезанную из дерева фигурку боевого коня. Он сказал, если возникнут недоразумения с гуннами, показать ее. Кажется, это маленькая игрушка является здесь охранной грамотой. Возьми вещицу с собой…

— Но как же ты без защиты?

— Честно признаться, я о подарке Онегесия забыл сразу же, как получил. И надобности пользоваться этим деревянным конем не появлялось. Тебе же доставить провиант мимо полуголодных гуннов без такой охраны не получится.

Не только доставить, но и найти что-то съедобное представлялось делом немыслимо трудным. Гунны разграбили все окрестности Амбулейского поля. Однако Великий понтифик недаром похвалил возницу; слуга каким-то особенным чутьем находил места, где римляне скрывались вместе со своим скарбом. Он отыскивал тайные убежища в дремучих лесах и болотах, а Просперу оставалось только уговорить беглецов на продажу части своих припасов.

Утром следующего дня повозка, за которой лениво тащились привязанные коровы, приблизилась к лагерю гуннов. Она была так нагружена продуктами, что секретарю Льва и вознице пришлось идти пешком. Немолодой Проспер одной рукой держался за оглоблю, чтобы хоть немного облегчить себе путь. Тем временем гунны узрели содержимое телеги и с радостными лицами потянулись к ней. Проспер извлек фигурку коня и, немного сомневаясь в ее силе, поднял над головой. Настроение гуннов при виде деревянной игрушки ухудшилось, и они позволили маленькому обозу беспрепятственно двигаться дальше.