Лев Яшин. Легендарный вратарь

С величайшим трудом отходя от обидных и незаслуженных оскорблений, Лев Иванович нашел в себе силы после взятой паузы вернуться в футбол и от матча к матчу обретал прежнюю уверенность. Так что на исходе сезона президиум Федерации футбола СССР счел возможным снова определить ему первую вратарскую позицию в списке 33 лучших. Уместно заметить, что муссировать такие классификации, результаты бомбардиров и всевозможные рекорды – прерогатива журналистов, статистиков и болельщиков. Футболисты к таким забавам чаще всего относятся пренебрежительно, считают их ниже своего достоинства. Хотя случаются и исключения.

В начале 70-х, когда я зачем-то позвонил Анатолию Ильину, тот устроил мне нахлобучку за какой-то не засчитанный гол, уменьшивший общую сумму забитых им мячей в справочнике «Все о футболе». Владимир Маслаченко подобную обиду за «ущемление» 1962 года, когда его не определили лучшим вратарем, упорно держал в себе до нашего времени, позволившего выплеснуть ее публично. Когда футбол получил в газетах и журналах несравнимо больше площади, чем прежде, и, что более существенно, стало возможно изливать на этой площади разного рода откровения, Владимир Никитович и не подумал скрывать свое мелочное, чуждое привычкам самих игроков раздражение якобы отнятой у него возможностью именно в 1962 году официально превзойти Яшина, «не игравшего сезон, провалившего чемпионат мира».

Нет смысла дальше мусолить этот спорный провал, и еще вопрос, кто из них не играл сезон. Яшин-то, несмотря на двухмесячную летнюю паузу в первенстве СССР, провел матчей за клуб и сборную почти вдвое больше, чем Маслаченко. Тот за «Спартак» сыграл 11 встреч из 32 и, кстати, получил золотую медаль чемпиона в порядке исключения, не проведя, как видите, положенных 50 % матчей. Так что взнос в чемпионский спурт «Спартака» не остался, и заслуженно, без высшей оценки. Но нет, подавай еще и первый номер в классификации вратарей!

Вправе ли Маслаченко вообще претендовать на такое предпочтение, если был лишен возможности экзаменоваться в сборной, а вдобавок и во многих матчах союзного первенства, пусть даже вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств (травма плюс канитель с переходом из «Локомотива» в «Спартак»)? Разве не было честнее классифицировать под № 1 того, кто одолел более длинный путь в клубе и сборной, вынеся ношу намного тяжелее? И можно ли было оставить без внимания, что в 11 матчах финальной пульки первенства страны Яшин пропустил всего 4 мяча, причем 8 игр отыграл «на ноль», из них 7 подряд?

Так что правильно поступила Федерация футбола. Этот общественный орган принимал немного самостоятельных решений, в важнейших случаях они диктовались ему партийными и государственными чиновниками, чтобы выдать за мнение широких кругов. Но состав 33 лучших было дозволено определять футбольной общественности.

Насколько я помню, многие люди футбола тогда одобрили решение Федерации в пользу Яшина еще и потому, что оно прозвучало в пику спортивным и партийным бонзам, ошельмовавшим за единственную неудачу человека, который сделал для советского футбола столько, сколько, может быть, никто другой. Федерация, протянув Яшину руку поддержки в преодолении психологического надлома, при этом нисколько не погрешила против истины, которая гласит: один матч, каков бы он ни был, не может перечеркнуть целый сезон. Эту истину как по заказу не так уж давно освежила непоколебимость благоговейного отношения к вратарю сборной Германии Оливеру Кану. Вопреки ужаснейшему промаху, решившему дело в финальном матче, он был признан лучшим в чемпионате мира 2002 года.

А ровно за 40 лет до этого своей черной неблагодарностью и шумной публичной несправедливостью власти, пресса и горе-болельщики чуть не вышвырнули из профессии и из пространства зрительских симпатий еще более грандиозного вратаря, который годами выручал-выручал, но вдруг споткнулся, да еще как-то неявно, неочевидно, необщепризнанно.

А если бы действительно и безоговорочно споткнулся и упал, заслуживал ли подлый удар ниже пояса? Слава богу, дело кончилось нокдауном, а не нокаутом. Немногие боксеры, побывавшие в нокдауне, добиваются конечной победы. Яшин же победил обстоятельства, время, самого себя и оставил с носом недоброжелателей. Некоторые из них тут же перекантовались и как ни в чем не бывало возобновили дежурную безграничность восторгов. Другие затаились до поры до времени, чтобы придумать очередные упреки и обвинения.