Лев Яшин

Со стороны хочется бодро прокомментировать: замечательной щедрости и доброты человек — и перейти к иной тематике. Потому что, думается, попробовать себя представить в 1963 году с двадцатью галстуками по пять фунтов (как минимум) каждому очень хочется до момента выкликания по списку с последующим беспричинным награждением коллег по работе. Награждали по праздникам и от профкома. Личная благотворительность по отношению к таким же, как ты, — огромное исключение. По той причине, что семья не имела иных средств, кроме заработанных. У героя Лондона 1963 года, мы не забыли, любимые супруга и две дочери. И преобразовать зарубежные изделия легкой промышленности во что-нибудь реальное и полезное в употреблении было нетрудно. До такой степени, что представить себя на месте Яшина — практически невозможно. Так что здесь лишь форма (списки и т. д.) — из советской эпохи, суть — вовсе другого времени. Которое или уже прошло, или где-то впереди.

Еще один характерный пример — фильм «Лев Яшин» 1971 года. Скажем сразу — превосходная работа. О нем ведь и раньше снимали. Старались, а не получалось[24]

. Теперь автор сценария В. Л. Азарин, режиссер С. Е. Толкачев (авторский текст в исполнении Ю. И. Визбора) также приложили все силы, но добились безусловного успеха. Главное: Яшин у них получился без фальши и ретуши. И то, что он курит в автобусе, остается деталью. Важно, что и как он говорит, представ крупным планом.

Итак, по фильму вратарь перед матчем прощания 27 мая должен вспомнить наиболее памятные игры. Что же отвечает Яшин? «Самым памятным, может, он будет неприятным, но это матч в Чили с командой Колумбии. Вроде команда Колумбии не котировалась в призовые места. Наша команда Советского Союза котировалась». До рассказа о голах дело не дошло — и хорошо. Достаточно посмотреть в глаза Яшину, чтобы понять, как же ему тяжело вообще эту тему поднимать. Однако он же сам ее поднял! Дальше — больше: вторую игру, из памятных, Яшин берет с Чили (за которую травили), пропустив тяжелый поединок с Уругваем, где ему весьма досталось. Впрочем, и с Чили случилось сотрясение мозга с потерей сознания. О котором ни слова, а речь всё о том же: «И вот в этом матче большинство наших журналистов мою неуверенную игру, эти вроде как легкие мячи, которые я пропустил два, отнесли на мой счет. Ну, естественно, я переживал, мучился, терзался. И после окончания чилийского чемпионата я решил бросить в футбол играть».

Прежде всего: почему терзаться и мучиться в преддверии праздника? Что, мало незабываемых поединков — да тот же лондонский 1963-го хотя бы? И он бы один! А тут опять: Чили, Колумбия… Кроме того: скажите на милость, какая советская балерина тех лет, или режиссер, или актер, или писатель, или знатный рабочий, или, в конце концов, спортсмен стали бы вспоминать перед торжественным, радостным последним выступлением, либо юбилеем, либо еще каким личным праздником наиболее неприятное, невыгодное, неудобное из собственной биографии, в которой масса побед и счастья? Скорее бы уж припомнили душителей, гонителей, бюрократов, которые их не понимали когда-то, зато теперь… А Яшин будто руками хватается за горячее и острое в своей судьбе. «Комок совести», — сказал о вратаре когда-то Л. И. Филатов.

И, наверное, проясняется, почему сейчас обращение к Яшину столь актуально.

Вспомним еще одного прекрасного журналиста, А. Т. Вартаняна. Он в «Летописи…» сообщает об уникальном случае личной встречи со Львом Ивановичем. Произошло это в Тбилиси 1962 года, где сборная СССР проводила февральский сбор. Вартанян вместе с сокурсником (В. Головановым), обзаведясь журналистскими удостоверениями, сумели проникнуть на базу. «Приходим, а на поле игра первого состава со вторым. На лавке Андрей Старостин, Качалин, Гуляев, врач, еще кто-то и Яшин с сигаретой во рту. Присели рядом. Вид вратаря, курящего в присутствии тренеров, мягко говоря, удивил.

Сокурсник был, ну, скажем, раскрепощеннее меня. Обратившись к вратарю панибратски, по имени, упрекнул в нарушении режима. Что потрясло меня, так это реакция Яшина. Всемирно известный голкипер не послал, куда в таких случаях посылают какого-то неизвестного мальчишку, сунувшего нос не в свое дело. Смутившись, стал оправдываться: мол, вратарю табачный дым не вредит, „дыхалку“ не сбивает, да и тренер не возражает. Посчитав, что не убедил, добавил:

— Вообще-то вы правы, — и, бросив окурок на землю, затушил его ногой.

Человечище!»

Завершающее слово видится определяющим. И все-таки опять: смоделируйте ситуацию — даже и необязательно в нашем времени, а в какое-нибудь другое. В какой стране и каким образом действующий чемпион Европы, олимпийский чемпион потерпит подобное от недоучившегося студента? Да и можно ли обращаться по имени к незнакомому, хотя и знаменитому человеку?

И все-таки реакция Яшина — от осознания правоты нагловатого парнишки. Он и сам трудно боролся с собой. Не победил на этот раз. Себя-то не обманешь.