— Но ты же не считаешь, что все писатели действительно чокнутые?
— Только хорошие.
— Но ты же рассердился, когда тот человек написал книгу о том, как ты чокнулся?
— Да. Потому что он не знал ни о чокнутости, ни о том, как это происходит, и ничего не смыслил в писательстве.
— Как-то ужасно все сложно, — покачала головой мисс Мэри.
— А я и не буду стараться объяснить. Попробую написать что-нибудь и показать тебе, как это получается.
— Бате всегда хотелось это понять. Он сказал, что ты есть и всегда был с приветом, и все же он абсолютно доверял тебе, и я тоже должна доверять. Иной раз меня это расхолаживает. Но я не расхолаживаюсь, и мне нравится наша жизнь. Принести тебе что-нибудь выпить? Ты читай. Разговаривать нам совсем не обязательно.
— А тебе хочется читать?
— Да. Я с удовольствием. И мы оба выпьем и будем слушать дождь.
— Мы отлично проведем время, когда он закончится.
— Мы и сейчас его отлично проводим, и меня беспокоит только одно — все звери вымокнут.
Итак, я какое-то время сидел, перечитывая «La Maison du Canal»[23]
, и думал о том, каково зверям мокнуть под дождем. Гиппопотамы сегодня порадуются, но другим животным, особенно кошачьим, день этот удовольствия не принесет. У животных так много всяких тревог, что дождь страшен лишь тем, кто сталкивается с ним впервые, а значит, появился на свет за время, прошедшее с прошлого дождя. Интересно, думал я, охотятся ли в такой ливень большие кошки? Наверное, должны, чтобы жить. В дождь легче подкрасться к добыче, но льву, леопарду да и гепарду, должно быть, противно так мокнуть во время охоты. Возможно, гепардам это и не очень страшно, ведь они сродни собакам, и шкура гепарда приспособлена для сырой погоды. Змеиные норы зальет водой, и повсюду будут змеи, и после дождя появится много термитов.Я думал, как повезло нам на этот раз в Африке, потому что мы достаточно долго охотились в одном районе и знали здесь каждое животное, и все змеиные норы, и всех живущих в них змей. Когда я впервые приехал в Африку, мы постоянно спешили. переезжали с места на место, охотились ради трофеев. Если нам попадалась кобра, воспринималось сие, как экстраординарное событие, будто где-нибудь на дороге в Вайоминге мы наткнулись на гремучую змею. Теперь же мы узнали много мест, где водились кобры. По-прежнему мы встречали их чисто случайно, но они жили в одном районе с нами, и мы могли заняться ими позже. Когда мы случайно убивали змею, то это была змея, жившая в определенном месте и охотившаяся в своем районе, равно как и мы. Именно благодаря Пи-эн-джи мы получили привилегию узнать этот великолепный уголок страны и пожить в нем, да к тому же выполнить некую работу, которая оправдывала наше присутствие здесь, и за это я всегда испытывал к нему чувство глубокой признательности.
Время, когда я стрелял в животных ради трофеев, давным-давно прошло. Я по-прежнему любил стрелять и убивать точным выстрелом, но теперь стрелял, чтобы добыть мясо, или подстраховать мисс Мэри, или в зверей, которые оказывались «вне закона», боролся, как это принято называть, с животными-мародерами, хищниками и вредителями. В качестве трофея я подстрелил одну импалу, а на мясо — сернобыка в районе Магади, когда мы остро ощущали его нехватку, и рога у него оказались так красивы, что вполне сгодились в качестве трофея, а еще в один критический момент — одинокого буйвола, он тоже пошел на мясо у Магади, и чьи рога стоило сохранить в память о той опасности, которая однажды грозила Мэри и мне. Теперь я вспомнил этот случай с радостью, и знал, что воспоминание это всегда будет вызывать радость... Ведь это одна из тех мелочей, с которыми всегда приятно засыпать, или проснуться ночью, или, если необходимо, вызвать из памяти, даже когда тебе совсем худо.
— Помнишь то утро с буйволом, котенок? — спросил я.
Она посмотрела на меня поверх обеденного стола.
— Не спрашивай меня об этом. Я думаю о льве.
Итак, теперь, по прекращению дождя, нас ждал ее лев да еще леопард, которого я дал слово выследить и убить к определенному дню.
Других заранее оговоренных обязательств за нами не числилось. Я понимал, что впереди множество других дел, которые будут только отвлекать. Но с этими двумя была полнейшая определенность. Вот мы и сидели в палатке, читали под барабанящий по парусине дождь, зная, что с этими львом и леопардом придется покончить.
Несмотря на мерный шум дождя, я спал плохо и дважды просыпался от кошмаров, весь в поту. Последний особенно меня напугал, и я вытянул руку из-под москитной сетки и нащупал бутылку воды и квадратную фляжку с джином. Втащил их к себе, а затем подоткнул сетку под одеяло и надувной матрац, лежащий на койке. В темноте скатал подушку так, чтобы лечь на нее затылком, нашел маленькую подушечку с иголками пихты бальзамической и положил под шею. Потом нащупал возле ноги пистолет и электрический фонарик и открутил пробку на фляжке.