Лев правосудия

В самом конце мая выяснилось, что Монику мучает исключительно выносливый мозамбикский кишечный червь, проникший в организм, вероятно, с грязной водой. К тому же ее силы были подорваны тяжелой работой, но сейчас ей требовались только антибиотики и отдых.

— Что я? — сказала Моника, когда мы медленно шли по парку Старой церкви, известному как Руттопуйсто. — Я могла вернуться в Финляндию и получить самое лучшее лечение, которое только возможно. Обычные люди в Мозамбике умирают от паразитов. У маленьких детей нет никакой надежды.

— Ты не можешь спасти весь мир. Вылечись сначала сама. Напрасно ты пытаешься быть матерью Терезой, Флоренс Найтингейл[15] и Вейкко Хурсти[16]

в одном лице, в то время как не способна даже подняться по лестнице на третий этаж.

Я знала, что напрасно пытаюсь переубедить Монику. Мы были одинаковыми: лучше всего на наши горести действовала работа. Июнь из холодного сделался знойным, а мы все объезжали пустующие помещения для ресторанов в Хельсинки. Моника хотела обосноваться в кварталах не с высшим обществом, а среди обычных людей, но, конечно, нужно реалистично оценивать, что привлекает клиентов. У нее имелся капитал, но ресторан не может работать без выручки. Наконец подходящее помещение нашлось на Салмисаари, на нижнем этаже офисного здания кубической формы: оно освободилось, когда большое предприятие в сфере информационных технологий захватило маленькую финскую фирму и передало ее функции в Индию и Тайвань. Помещение требовало изрядного ремонта, зато располагалось довольно близко от станции метро «Руохолахти» и автобусных остановок.

От Лайтио из Италии пришла открытка: озеро посреди высоких гор, Лаго-ди-Сканно. Текст гласил: «Вино здесь хорошее и еда сносная, но курить нельзя нигде. Жена Дольфини, по слухам, уехала в Америку. Ловкие тут парни, никак их не поймаешь. Т. Лайтио». Интересно, разозлился ли он, когда указанный мной путь завел в тупик?

Кузен Моники сообщил, что останется в Индии до конца осени, так что о новой квартире пока можно было не волноваться. Моника наняла меня ассистентом, но в действительности я выполняла функции разнорабочего. Дядя Яри был умелым плотником, а к тому же владел и другими строительными специальностями и всему этому меня научил. Я часто думала о нем, когда прикрепляла доски пола, красила стены и забивала гвозди, чтобы развесить кухонную мебель. В тот день, когда он в одиночку пошел проверять сети, упал в осеннее ледяное озеро, запутался в сетях и утонул, я находилась за океаном. Услышав о его смерти, я была так потрясена, что сначала даже не сообразила удивиться, как это опытный рыбак мог допустить такую оплошность.

Отчет о вскрытии я прочитала только после того, как закончила Академию частной охраны в Куинсе и вернулась в Финляндию. Причиной дядиной смерти была остановка сердца и гипотермия. Полицейское расследование проводили почти формально, так как не было никакой причины подозревать преступление. Мало ли тонет рыбаков среднего возраста? Дядя был непьющим, но в его крови нашли четверть промилле алкоголя. Сосед, Матти Хаккарайнен, позже рассказал, что на лесопункте несколько раз видел дядю очень бледным и слышал от него жалобы. Матти подозревал, что у дяди схватило сердце. Я ничего такого не замечала; я оставила дядю одного и сбежала сначала в Вантаа, а затем в Нью-Йорк. Бросила без всякой заботы человека, который заменил мне родителей. Если бы я была в Финляндии, то отправила бы дядю к доктору.

Больше я не собиралась совершать ту же ошибку и полностью сконцентрировалась на заботе о Монике и осуществлении ее идеи с рестораном. Ее по-прежнему занимала мысль совместить кухни Хевосенперсет и Мозамбика, и я целыми вечерами вспоминала привычки дяди Яри касательно пищи. В конце августа мы вместе поехали в Хевосенперсет: соседка, Майя Хаккарайнен, могла бы рассказать Монике о лучших способах приготовления карельских пирогов и научить печь калакукко — рыбный пирог. Впервые за свою взрослую жизнь я привезла в Хевосенперсет кого-то чужого. Не то чтобы я стыдилась невзыскательности строений или отдаленности места, просто оно могло слишком много поведать обо мне и моем прошлом. Иногда я мечтала поплавать с Давидом в Риккавеси. Правда, после того как Давид проплыл несколько километров в Балтийском море при почти нулевой температуре воды, интерес к купанию у него поубавился.

По вечерам мы сидели с Моникой под навесом для гриля, изумляясь светлым теплым ночам, прихлопывая комаров и поджаривая на углях пареную репу и кубики брюквы. Моника решила выстроить в ресторане старинную печь для выпечки хлеба, в которой было бы легко готовить традиционную еду. Она и Майя Хаккарайнен хорошо поладили, хотя Майя сначала сторонилась «шведки» и безуспешно пыталась не говорить на диалекте. Я помогла Матти поправить ограду выгона для коров, из которого скотина упорно исчезала. Матти не знал, кто на повестке дня — рысь или волк. Соседи уже предложили нести вахту.