Лев правосудия

Кто-то толкнул меня в спину, так что я едва не упала на собеседницу. Она отшатнулась, толкнула обвешанную украшениями даму позади себя, и вино из бокала той выплеснулось на спину Хелены. На том нам пришлось прервать беседу, и Хелена вместе с Моникой удалилась в служебные помещения, чтобы посыпать солью свое платье. А я попыталась закрепить в памяти все, о чем говорилось. В заметках Сюрьянена стоял вопрос, кто будет следующим министром, — вероятно, имелся в виду министр по окружающей среде. Если должность займет человек, которого финансировал Сюрьянен, это, разумеется, послужит к его выгоде.

Йоуни позвал меня на кухню: надо было помочь загрузить посуду в моечную машину. Не считая пары разбитых тарелок, опрокинутого стакана с вином и одного чересчур надравшегося гостя, открытие шло успешно. В конце вечера народу стало поменьше, и Вейкко с приятелями осмелился войти.

— Извините, что от нас немного пахнет, — сказал один. — У Вейкко все же чистая рубашка. Купил за евро в Уффи. Правда, здорово?

Трясущейся рукой мужчина налил пунш в стакан, и Петер, который был в том расположении духа, когда любят весь мир, начал восхвалять его морщинистое, обезображенное пьянством и бродяжничеством лицо — вот бы кого нарисовать! Меня он тоже много раз уговаривал позировать, причем по возможности наименее одетой. Вот только меня это предложение не прельщало. Было сразу видно, что Петер и Моника в родстве, хотя в брате было больше какого-то собачьего дружелюбия. Моника, так сказать, была пастушеской собакой, она пыталась вывести других на правильную дорогу.

Когда праздник начал идти на убыль, я натянула пиджак и вышла. До берега моря было всего несколько десятков шагов. С Западной автострады и с Лаутасаарентие доносился шум транспорта, в ночи уже ощущалось предчувствие близких морозов. От сияния звезд в городском небе остался лишь намек, и то различимый, если знаешь, куда смотреть. И снова прошлой ночью мне приснился Давид, отрастивший крылья. Я чувствовала его присутствие, запах, дыхание…

Кто-то неслышно подошел ко мне, но это был не Давид — от него не могло так нести сигарой.

— Спасибо за приглашение, я немного опоздал. — Лайтио держал в руке конверт размера С5. — У супруги был бридж-прием. С него не ускользнешь, если не хочешь быть снятым с довольствия в собственном доме. Счастливых именин, Хилья. — Лайтио протянул мне конверт. — Открой его потом, когда будешь одна. И запомни, я тебе ничего не давал. Если будешь говорить, что эти бумаги от меня, я отопрусь. И не уверен, что это хороший подарок.

— Все равно спасибо.

— Не благодари пока! У вас там еще есть чем закусить? И рюмка пришлась бы в тему. Моя дорогая Кялю устроила прием в чертовом английском стиле, там были только чай и бутерброды, прозрачные, как промокашка.

Судя по запаху, Лайтио знал, чего ждать от дорогой Кялю, и запасся собственной выпивкой. И это был первый случай, когда он назвал меня по имени, а не по фамилии.

— Транков приходил. — Я взяла предложенную Лайтио сигару, она пришлась кстати.

— Ты вчера рассказывала.

— Сюда приходил! На наш прием! Хелена Лехмусвуо видела его, хорошо, что сумела сохранить спокойствие.

— Провалиться тебе к лешему! Транкову, а не Лехмусвуо! — Сигара Лайтио почти потухла, и он никак не мог заставить ее загореться снова, спичка гасла на ветру.

У меня в кармане была зажигалка, чтобы зажигать свечи в ресторане. Я встала перед Лайтио, чтобы прикрыть от ветра, и поднесла огонька к его «Коибе».

— Я дошел до секретаря начальника полиции, но дальше уперся в стену. С какой стати нам, обычным полицейским, будут рассказывать, из-за чего утрачивают силу запрет на въезд в страну и объявление в розыск?

— Может, спросишь у Рютконена?

— И он мне ответит? Транков тебе угрожал?

— В некотором смысле.

— Когда кто-то угрожает, задержать его у меня полномочий пока еще хватит. Если это опять начнется, сразу сообщи, я мигом упрячу этого парня за решетку.

Из левой брови Лайтио торчал длинный седой волосок, мешки под глазами были такого размера, что их можно было, как женскую грудь в классическом тесте, проверять бокалом с помощью простого карандаша. Лысину прикрывал бесформенный шерстяной берет в коричневую клетку. Мы медленно направились к главному входу в «Санс ном». Недокуренные сигары мы загасили об асфальт, и Лайтио спрятал их в коробочку, которую принес с собой. В ресторане оставалось человек сорок плюс полтора десятка работников. Хелена ушла. На блюдах виднелись жалкие остатки угощений, и я отправилась на кухню: наверняка у Йоуни, повара, есть в заначке бекон, а на полках хранится запас экологически чистых яиц из курятника приятеля Моники из Фискарса.

— Выделишь порцию яичницы с беконом голодному картежнику? — спросила я у Йоуни.

Это был тип на пару лет старше меня, с татуировкой вплоть до лысины. Даже я, встретив его на темной улице, перешла бы на другую сторону.

— Чеснок добавим?

— Все, что полагается.