Лев пробуждается

— Я слыхал, он еще не завершен, — задумчиво заметил Мализ.

— Стены достаточно велики, — парировал Тэм, гадая, не лазутчик ли этот чужак, и уже раскаиваясь, что высказался об Уоллесе подобным образом.

Потом чужак принялся вслух размышлять, не отправилась ли графиня туда.

— Графиня? — встряла Лиззи, прежде чем Тэм успел рот раскрыть. — Не отдыхали здесь никакие графини. Ни единой пристойной женщины с самого Потопа.

Она жалобно взглянула на Тэма, и тот в ответ воззрился на нее волком, видя, как шанс подзаработать ускользает из рук. Но если он и намеревался заставить ее поплатиться, намерение потонуло в грохоте и проклятьях с верхнего этажа.

— Знать, он встал, — пробормотала блудница, поглядев наверх. — Анафема на его хер.

— Не поминай черта к ночи, — хмыкнул Тэм.

Тут наверху лестницы появился новый персонаж. Одолев две ступени, он споткнулся, проехал еще четыре, но потом исхитрился добраться до стола. Его красивое, дородное лицо было иссиня-серым, как пахта, борода уже начала терять аккуратно подстриженный вид, темные волосы поредели до пушка, завиваясь сальными колечками вокруг ушей. Коренастое тело было облачено лишь в рубаху и сапоги, но Мализ углядел костяную рукоять ножа, выглядывающую из-за голенища. Лица он не видел, пока тот не сверзился по ступенькам в кислый, рябой свет, устало пробивающийся сквозь ставни.

Сердце Мализа трепыхнулось: этот человек знаком ему. То ли Хоб, то ли Роб — человек из Дугласа, прибывший со Сьентклером из Лотиана. Во рту сразу пересохло; раз он здесь, может быть и другой, по прозвищу Лисовин Уотти. Поднеся ладонь к горлу, Мализ массировал воспоминание о железной хватке, пока не спохватился и не перестал.

— Лиззи, моя королевочка, — невнятно проговорил Куцехвостый Хоб, — плесни и мне того же.

— Коли можете заплатить, есть еще фляга, — объявил Тэм.

Нетвердо кивнув, тот выудил из-под мышки кошель и отсчитал монеты. Мализ изо всех сил сдерживался, чтобы не трястись и перестать оглядываться, будто Лисовин Уотти притаился у него за спиной.

— Ах, Боже, утоли мою боль, — молвил Куцехвостый, держась за голову. Принесли вино, он налил, проглотил, засопел, выдохнул и содрогнулся, потом выпил еще. И наконец уставился на Мализа. — Я тебя знаю, нешто нет?

Голос у Мализа пропал напрочь. Он лихорадочно гадал, сможет ли нашарить кинжал сквозь путаницу одежды, да еще под столом.

Куцехвостый снова хорошенько приложился, утер рот тыльной стороной ладони, и только тут его мозги угнались за языком. Он тут же пожалел, что признался в знакомстве с этим человеком. Опыт Хоба говорил, что почти все полузабытые знакомые мужчины — мужья или возлюбленные мокрощелок, которых он у них увел; ему вовсе не хотелось углубляться в это на случай, если память вернется к обоим.

— Видал людей? — спросил он, хлебнув еще винца. — Телеги. Лошадей. Людей на дороге, по какой ехал…

Сглотнув, Мализ нашел слова и проскрежетал их, кивая.

— Свернули на Элдерсли, — соврал он, и Куцехвостый вскинул голову.

— Ах, нет. Где там. Ты шутишь, всеконечно.

Мализ тряхнул головой, а потом не без труда заставил ее перестать дергаться. Выругавшись, Куцехвостый Хоб с хлопком оттолкнулся от стола, направляясь к лестнице.

— Ты говорил, что они будут здесь через день, — свирепо крикнул Тэм в спину удаляющемуся Хобу. — Изрядно жолмырей и лыцарь, сказывал ты, нуждаются в ночлеге. Я немало порадел, абы их разместить.

— Где уж, — насмешливо протянула Лиззи с расслабленной улыбкой, уносимая теплыми волнами выпивки. — У тебя вообще никаких постояльцев не было, ведаешь ли.

Ладонь Тэма шлепнула ее по губам как раз в тот момент, когда чаша поднималась туда же. Чаша и вино полетели в одну сторону, Лиззи — в другую. Мгновение она лежала, оцепенев, потом медленно поднялась на четвереньки, а там и на ноги.

— Еще раз дашь языку волю, голубушка… — предостерег Тэм.

Мализ сидел недвижно, как камень. Он не смог бы шелохнуться, даже если б хотел, и все время ему до боли хотелось обернуться, но он не осмеливался из страха узреть Лисовина Уотти и получить полный расчет за содеянное с собаками. Неприятно, признал Мализ. Белена, реальгар и гермадоталис, более известный как ирис Змеиная Голова, — отрава лютая что для человека, что для зверя, и упокоится он отнюдь не с миром…

Хоб снова протопал вниз по лестнице, на сей раз одетый в сапоги, брака и рубаху, с кожаной курткой с заклепками, длинным ножом и мечом на поясе и железным шлемом с круглым ободом под мышкой. Крикнул, чтобы седлали его коня, и Тэм сердито дернул головой в сторону Лиззи, чтобы она сказала конюху.

Приостановившись у стола, Хоб прихватил бутылку, за которую заплатил, ухмыльнувшись во все свое лицо с мощным подбородком.

— Элдерсли, стало быть, — нахмурившись, он покачал головой. — Ублюдки. Должны были ехать сюда. Никто мне ничего не сказывает.

Мализ нервно улыбнулся ему в ответ и вышел прочь. Через некоторое время послышался удаляющийся стук копыт. Мализ заставил себя подняться на подгибающиеся ноги — и едва удалось встать. Паника погнала его прочь отсюда. Трактирщик угрюмо поглядел на него, кисло проронив: