Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923

С этой позицией Троцкого полностью согласился Ленин, который в это время, казалось бы, завершил свое кардинальное изменение отношения к Троцкому. Еще 18 октября он направил в ЦК письмо по поводу ранее появившегося заявления Каменева и Зиновьева в газете «Новая жизнь» о том, что они не разделяют решения ЦК о восстании. Ленин буквально истерически рвал и метал, называл Зиновьева и Каменева штрейкбрехерами, требовал их исключения из партии. Переходя к злосчастному заявлению Троцкого, с которым, извратив — по мнению Ленина — его смысл, солидаризовался Каменев, Ленин писал: «Но неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права, не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал. Неужели трудно понять, что долг партии, скрывшей от врага свое

решение ([о] необходимости вооруженного восстания, о том, что оно вполне назрело, о всесторонней подготовке и т. д.), что это решение обязывает при публичных выступлениях не только «вину», но и почин сваливать на противника. Только дети могли бы не понять этого» [60].

Тем временем Троцкий прилагал все силы, чтобы с помощью своего красноречия привлечь к подготовке государственного переворота все большие и большие воинские части или, по крайней мере, добиться благожелательного нейтралитета тех частей, которые не желали поддерживать переворот. Меньшевистско-эсеровский ВЦИК, стремившийся не допустить гибельного вовлечения Петроградского гарнизона в подрывную деятельность большевиков, 19 сентября провел собрание его представителей. Однако участники собрания заявляли, что они пойдут туда, куда их поведет Петроградский Совет (гарантировавший оставление войск в столице).

21 октября состоялось очередное собрание представителей полковых комитетов гарнизона. Троцкий выступил с речью о текущем моменте, в которой связал образование ВРК с передачей политической власти в руки Советов. Он предложил три резолюции, которые были приняты «пакетом» без единого голоса против, но при 57 воздержавшихся. Собрание приветствовало образование ВРК и обещало ему полную поддержку. Оно заявило, что Всероссийский съезд Советов должен взять власть в свои руки и обеспечить народу мир, землю и хлеб. «Петроградский гарнизон торжественно обещает Всероссийскому Съезду в борьбе за эти требования» — власть Советам, немедленное перемирие, передача земли крестьянам, созыв Учредительного собрания в назначенный срок — «отдать в его распоряжение все свои силы до последнего человека» [61], – говорилось от имени солдат в резолюции, написанной Троцким.

В тот же день ВРК издал обращение, тоже написанное Троцким и адресованное гарнизону Петрограда и окрестностей, о том, что штаб Петроградского военного округа не признал ВРК, отказался вести с ним совместную работу и таким образом стал открытым оружием контрреволюционных сил. В связи с этим ВРК вынес следующее распоряжение:

«1. Охрана революционного порядка от контрреволюционных покушений ложится на вас под руководством Военно-Революционного Комитета.

2. Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-Революционным Комитетом, не действительны.

3. Все распоряжения на сегодняшний день… остаются в полной своей силе.

4. Всякому солдату гарнизона вменяется в обязанность бдительность, выдержка и неуклонная дисциплина».

«Революция в опасности! Да здравствует революционный гарнизон!» [62]

О влиянии в те дни на солдатские массы Троцкого писал Милюков: «Троцкий появлялся на митингах в разных частях Петроградского гарнизона. Созданное им настроение характеризуется тем, что, например, в Семеновском полку выступавшим после него членам ЦИК Скобелеву и Гоцу [63] не давали говорить» [64]. В то же время авторитет и влияние Троцкого в эти дни не следует переоценивать. Его знала только наиболее активная, политически озабоченная радикальная часть населения Петрограда и других крупных городов. Даже среди солдат, охранявших Смольный — штаб-квартиру столичного Совета, его имя и тем более его внешность не были хорошо известны. Любопытный в этом смысле эпизод привел в своей книге Джон Рид: