Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923

В заявлении, посланном в ЦК, Троцкий констатировал, что государственная продовольственная политика построена на отобрании у крестьян излишков сверх потребительской нормы, которая советским правительством была определена настолько низко, что оставляла крестьянину минимум необходимых продуктов, достаточный для того, чтобы тот не умер с голоду. Это, в свою очередь, утверждал Троцкий, толкает крестьянина на обработку земли только в пределах потребности своей семьи. Более того, изданный декрет об изъятии третьей коровы «как излишней» приводит к тайному убою скота, к нелегальной распродаже мяса и разрушению молочного хозяйства. В результате промышленность теряет рабочую силу, «земледелие эволюционирует в сторону увеличения числа самодовлеющих продовольственных хозяйств», то есть в сторону натуральной экономики. «Нынешняя политика уравнительной реквизиции по продовольственным нормам, круговой поруки при ссыпке и уравнительного распределения продуктов промышленности направлена на понижение земледелия, на распыление промышленного пролетариата и грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны». Троцкий предлагал поэтому «постепенное ослабление нажима на кулака», «более осторожное отношение к крестьянским верхам».

Автор документа предупреждал, что продовольственные ресурсы страны грозят иссякнуть, от чего не может спасти никакое усовершенствование реквизиционного аппарата и ужесточение карательных мер. Оставалось, правда, неясным, какова была связь между уравнительной реквизицией и «распылением» рабочего класса. Скорее всего, Троцкий искусственно привязывал одну хозяйственную угрозу к другой. Однако об опасности сохранения реквизиционных порядков, и только о них, в заявлении говорилось вполне четко. Так что речь в документе шла не о пороках всей системы военного коммунизма, а только об одной его составной, правда важнейшей, части – об опасности сохранения продразверстки, полностью лишавшей крестьянство материальной заинтересованности в повышении урожайности.

Троцкий не предлагал ввести свободную рыночную торговлю зерновыми и другими сельскохозяйственными продуктами первой необходимости. Полагая целесообразным заменить изъятие «известным отчислением», или своего рода подоходным прогрессивным натуральным налогом, он выражал робкую надежду, что таковая мера может быть выгодной для крестьян при проведении «более крупной запашки или лучшей обработки». Под «более крупной запашкой» явно подразумевался постепенный переход к коллективной обработке земли, ибо автор не мог иметь в виду концентрацию земельных владений в частных руках, то есть укрепление и расширение слоя богатых крестьян – столь ненавидимых им «кулаков». Весьма неопределенно, в самых общих контурах, здесь вырисовывались будущие перспективы коллективизации сельского хозяйства.

Суммируя свои предложения, он утверждал, что между ослаблением нажима на кулака и расширением «советского хозяйства» нет какого бы то ни было противоречия: «Мы более осторожно относимся к крестьянским верхам до тех пор, пока не сможем центр тяжести продовольственной политики перенести на совхозы и общественную запашку», – писал Троцкий, вновь указывая на коллективную форму собственности в деревне, как образец будущего сельского хозяйства. На военно-коммунистические основы распределения промышленных изделий в обмен на сдачу хлеба государству Троцкий не покушался; он только делал из них некоторое изъятие. Да и сам Троцкий признавал, что его предложения были крайне осторожными, оговариваясь, что и новая экономическая политика, провозглашенная советским правительством примерно через год, вначале тоже не шла дальше его «соображений» [936] , хотя уже в 1924 г., переоценивая значение своих тезисов, автор объявил их предвестником новой экономической политики государства: «Весь текст в целом представляет довольно законченное предложение перехода к Новой экономической политике в деревне… Предложения эти были тогда Центральным комитетом отклонены» [937] . Тем не менее о переходе к принципиально новой экономической политике в деревне в предложениях Троцкого речи не было, о полном отказе от военного коммунизма – тоже. Речь шла только о частичном изъятии из него некоторых, хотя и важных, элементов, связанных с конфискацией продовольственных излишков у крестьян.