Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917

К тому же Плеханов продолжал буквально преследовать Троцкого, даже вступая в столкновения с другими меньшевистскими лидерами по поводу его статей. 30 марта 1904 г. Георгий Валентинович писал Аксельроду, что просил Мартова послать последнему статью Троцкого «Наша военная кампания»[334]. Аксельрод должен был выступить как своего рода третейский судья, ибо Плеханов находил статью «совершенно негодной», хотя Засулич, Потресов и Мартов высказались за публикацию. «Моё положение становится затруднительным, — ставил ультиматум Плеханов. — Я давно уж подал бы в отставку, если бы мой выход не грозил стать новым скандалом». Неужели Мартов и Засулич «не могут найти другого средства вознаградить Троцкого за те дерзости, которые он мне говорил? А ведь других titres[335]

у него нет: его статьи — это произведения Евдокии Кукшиной[336], печатать их — значит срамить «Искру»… Порча литературной физиономии «Искры» — слишком дорогая цена»

— так завершал своё обвинение Плеханов[337]. Но Аксельрод оказался упрямым, тем более что ранее сам вносил в статью Троцкого необходимые поправки, и Плеханов, не зная об этом, задел и самолюбие Аксельрода. Тот ответил Плеханову 31 марта откровенно и жёстко: «Своим огульным, немотивированным отзывом ты поставил меня перед дилеммой: или голосовать против своей собственной совести — потому что мне статья понравилась — чтобы угодить тебе, т[о] е[сть] сделать низость, или же поступить сообразно своей совести, — наперекор тебе. Я, разумеется, выбрал последнее»[338]

.

Дело не ограничилось стычкой между Плехановым и Аксельродом. В столкновение вмешался Мартов. 2 апреля он писал Аксельроду, что вопрос о статье Троцкого «послужил искрой, зажёгшей пороховой склад». Мартов поддерживал Аксельрода в том смысле, что большинство редакции «Искры» выступило за публикацию статьи, да и заменить её было нечем. Плеханов, однако, на заседании поставил вопрос «на принципиальную почву»: «Я не могу быть в коллегии, которая систематически пропускает статьи сотрудника, который, по мнению одного члена редколлегии, вреден, понижает своими писаниями литератур[ный] уровень «Искры». Или Тр[оцкий] перестаёт быть вообще сотрудником, или Плех[анов] выходит». Плеханов указал, что для него более «морально невозможно работать при сотрудничестве Тр[оцкого]».

Мартов считал статьи Троцкого удовлетворительными, а его услуги необходимыми газете. Сам же Троцкий предложил «устраниться», уехав в Россию, хотя Мартов настаивал на сохранении Троцкого в редакции. Вопрос был отложен. В конце концов Плеханов отказался от своего ультиматума, Троцкий заявил, что временно прекращает сотрудничество в «Искре»[339]

, и с апреля 1904 г. не принимал участия не только в «Искре», но вообще в мероприятиях меньшевиков, а в сентябре того же года заявил о своём выходе из этой фракции[340]. Впрочем, сотрудничество в газете он скоро возобновил.

Положение Троцкого в социал-демократической партии было незавидным. Ленин, затаивший против него глухую и непримиримую злобу, не упускал случая, чтобы подвергнуть его нападкам. Меньшевистские лидеры относились к нему противоречиво. Они стремились сохранить Троцкого в своих рядах, но смотрели на него со все большей степенью осторожности и недоверия. По мере назревания революции позиция Троцкого ещё более эволюционировала в сторону противоположную меньшевизму. Этому способствовало его знакомство в 1904 г. с видным германским социал-демократом российского происхождения А.Л. Гельфандом[341], более известным под литературным псевдонимом Парвус[342], оказавшим существенное влияние на формирование той цельной революционно-политической концепции, которую Троцкий всесторонне будет развивать уже в период революции 1905 г. и непосредственно после неё, которой он будет придерживаться (естественно, с целым рядом уточнений, модификаций, приложений к конкретным событиям) на протяжении всей последующей жизни.