Левантевски, шприц!

— Нет, как я могу вам угрожать, что вы! — Усмехнулся сановник и слегка склонился, подавшись вперед. — Но есть тот, кто имеет право угрожать вам. Будете упираться в своей непричастности к измене, и король примет самое худшее решение из всех возможных. Мой вам совет, дорогой милорд — признайтесь и покайтесь. Ваш брат вспыльчив, но отходчив и притом любит вас. Если вы признаете свою измену — ничего нового королю вы уже не сообщите, он и так все знает. Но если при этом будете умолять его о прощении и дадите клятву нерушимой верности, поверьте, он вас помилует. Думаю, при таком раскладе вас всего лишь сошлют в какую-нибудь далекую провинциальную резиденцию. А лет через десять … или может быть раньше, мы поднимем этот вопрос снова. Будете вести себя тихо — сможете снова вернуться в столицу. Мы найдем вам достойную партию, женим, подберем дело по силам, будете жить как прежде. Все будет замято и забыто, даже смерть наших дорогих принцев — Корсарка и Элдрувио. Они будут покоиться в семейных могильниках, а вы — жить дальше. Место близкое к королю, разумеется, вам не доверят — скажите спасибо, что останетесь с руками-ногами и при доходах. Так что в ваших интересах во всем сознаться, умыть слезами ноги брата и покорно следовать любым его решениям.

Какое-то время принц и сановник сверлили друг друга неподвижными взглядами.

— Я. Хочу. Поговорить. С моим. Братом. — Чужим голосом отчеканил Риккант и отвернулся к окну, давая понять, что беседа окончена. Сандир вздохнул с притворным сожалением и отвесил поклон.

— Что ж, надеюсь, вы как следует подумаете над моим советом. Наш драгоценный король рвет и мечет, гнев его не выразить никакими словами. Ваше упрямство может довести его до настоящего безумия. Не забывайте — ведь он еще и дракон. Могут пострадать невинные люди, я уже не говорю о вас. Всего хорошего, мой милорд.

Выпрямившись, он выжидательно поглядел на Рикканта, но так и не дождался от него разрешающего кивка, пожал плечами и безмолвно выскользнул за дверь. В порыве отчаяния мальчик положил руки на подоконник и опустил на них лицо. Тихо, почти неслышно, прозвучал всхлип. Впервые в жизни ему было по-настоящему страшно и одиноко.

Глава 69

Лиза лежала на траве, устало глядя в наливающееся светом небо. Время шло к полудню.

— Жрать-то как хочется, — бессильно прошептала она и над ней тут же склонился Левантевски, — умоляю, скажи, что у нас есть хотя бы парочка вареных лягушек, а?

— Рифант пошел поохотиться, — поспешил тот утешить девушку, — скоро он придет и мы будем есть мясо. Скоро. Потерпи.

— Да … скорей бы … а то сил нет, а еще идти и идти … и эти морды — откуда они?

Левантевски опасливо огляделся.

— Какие морды? — Озадаченно переспросил он и вдруг заметил, что глаза Лизы стали бессмысленными и словно бы стеклянными.

— Те … они не хотят нас выпускать. Ты только держи меня за руку. Иначе мы утонем, когда озеро нас догонит.

Она все продолжала шептать — горячо, настойчиво, все невнятнее и невнятнее. Левантевски осторожно ощупал ее лоб, прикоснулся к ямочке между ключицами, затем взял руку и принялся считать пульс.

— Как она? — Спросил сверху незаметно подошедший Фелиссандр. Фельдшер досчитал и поднял голову:

— Плохо. Похоже она бредит. Вся горячая. Видимо ледяной колодец, озеро и подземные туннели сделали свое дело. Да еще в таком тонком платьице. — С этими словами он принялся бережно расправлять грязные лоскуты, пытаясь хоть немного прикрыть Лизу. Фелиссандр присел рядом и тоже прикоснулся к ее лбу.

— Помочь сможешь? — Лаконично спросил он. Левантевски с сомнением покачал головой.

— По-хорошему тут нужны наши укладки с зельями и артефактами. Ну те, которые нам на стремительной помощи выдавали. Я немного пройдусь тут рядом, может хоть травки какие найду.

Не дожидаясь ответа, он поднялся и пошел, не видя дороги. В глазах Левантевски все расплывалось.

— Только бы не воспаление легких, — прошептал он себе под нос, но Фелиссандр услышал его.

— Я могу прогреть ее, если нужно, — сказал он фельдшеру в спину.

— Не надо. Это может навредить ей. Просто пока посиди с ней, ладно?

— Далеко не отходи, мало ли что, — проворчал феникс и принялся ласковыми движениями разглаживать и отряхивать изодранное платье, — а это еще что такое? — Озадаченно спросил он сам себя, когда рука его наткнулась на модный накладной карман, плотно затянутый затейливой пряжкой. Ощупав его как следует, Фелиссандр пожал плечами и мысленно поставил себе заметочку спросить у Лиззи про содержимое кармана, когда она придет в себя. Вдруг это что-то полезное?

Лиза металась. В бреду она вновь и вновь возвращалась в беспросветно-темные туннели, бежала от озера, Сандира и кого-то еще. Фелиссандр соорудил из веток и травы насколько это было возможно мягкое ложе. Левантевски бродил по соседней поляне и часто нагибался к земле, близоруко щуря глаза. Рифант где-то гонялся за дичью. Неподалеку глухо звенел ручей. На дерево, прямо над Фелиссандром, села какая-то птица и завела тонкую заунывную трель. Он швырнул в нее комом земли и та упорхнула.