Левые психопаты. От якобинцев до движения «Оккупай» (ЛП)

«Обсуждения приняли форму самокритики, групповой психотерапии, в которой предполагалось, что что-либо сказанное в собственную защиту — о мытье посуды, о демонстрации позиции мачо, или о своей привлекательности для женщин — вероятно, было корыстным защитным алиби. Я нашел, что эти встречи были сеансами пыток».

Именно из-за этого психологического давления ради подчинения группе и подавления настоящего характера — под маской обнаружения «истинного» характера — которое распознал Хайден, он отошел от крайностей к политическому мэйнстриму. Процесс уже разлучил его с его подругой и ее ребенком. Хайден размышляет: «Я особенно плохо подходил для того, чтобы стать «новым человеком»». Он вошел в коллектив Беркли, «Красную семью», с намерением изменить свой эгоцентрический и властный характер, но оказался на это неспособен:

«Существовала одна фундаментальная несовместимость. Мои агрессивные качества рассматривались как гнетущее бремя другими членами коллектива, которые часто чувствовали себя определенными как придатки Тома Хайдена и манипулированными. Возможно, самое важное, что мои отношения с Энн ухудшились. Мотивированная тем, чтобы укрепить свою собственную сильную личность, после того, как она сначала определила себя как жена и затем как подруга двух известных радикальных мужчин, было почти неизбежно, что я стану препятствием для ее независимости. Мне угрожали, и я не мог прекратить обращаться с нею как собственник. Так как она была центральной фигурой в группе, я должен был уйти».

Его отчуждение от группы и от своей подруги и ее сына произошло «пугающим способом». Хайден вернулся в Беркли, и «столкнулся с напряженной встречей других участников, сидящих в кругу. В отсутствие Хайдена было решено, что он был «репрессивным сторонником дискриминации женщин», «способным манипулировать людьми». Он увидел взгляд «стеклянного единодушия» на каждом из их лиц. Он защищался — это уже само по себе отрицательный признак в групповой терапии — но «не было никаких открытых возражений, только одно коллективное желание». Он ушел от них с чувством горькой обиды, что его близкие друзья внезапно превратились в «культ». Хайден стал жертвой процесса, который, как он заявляет, «пытался провести чистку и очистить себя от всего, что было неправильным в мире: расизма, сексизма, мужского шовинизма, а теперь еще и лидерства мужчин». Хайден стал жертвой процесса, который, как предполагалось, должен был «освобождать», политизированной психотерапии, которая тысячи раз заканчивалась в коммунах маоистского Китая, где «виновных» отнюдь не отпускали так легко, как Хайдена.

Цель этой формы промывания мозгов была объяснена одним из ее самых восторженных сторонников, Мао Цзэдуном, одним из символов Новых левых:

«У нас есть марксистско-ленинское оружие критики и самокритики…, добросовестное применение самокритики — это еще один признак, отличающий нашу партию от всех других политических партий… Чтобы регулярно проверять нашу работу и в процессе развития демократического стиля работы, чтобы не бояться ни критики, ни самокритики, и применить такие хорошие народные китайские принципы как «Говори все, что знаешь и говори без утайки»… Это единственный эффективный способ предотвратить загрязнение умов наших товарищей и тела нашей партии всеми видами политической пыли и микробов».

Вскоре после изгнания Хайдена коллектив «самоликвидировался, его участники, рассеялись повсюду. Страсть к расколам и чисткам не поддавалась контролю».