Левый путь национал-социализма

       Перед приходом к власти НСДАП Германия переживала трагическую пору разрушения. Торговцы, наживаясь на голоде и постоянной девальвации марки, покупали товары за границей и продавали их в Германии по заоблачным ценам, используя для своих целей Рейхсбанк. Они ловко и незаметно проникали в высшие эшелоны власти, заводили полезные знакомства в министерствах, оказывая с их помощью влияние на ведущих лиц государства, обязанных защищать неимущих от произвола эксплуататоров. Скандалы, связанные с галицийскими евреями-банкирами Кутицкером, Барматом и Скляреком, пошатнули до основания финансовую систему страны и вызвали бурное возмущение общественности. Братья Бармат, высланные из Германии, продолжили бессовестные аферы в Голландии, где за год до этого уже прогремел скандал, связанный с их криминальной деятельностью, а три брата Склярек продолжали свои мерзкие делишки в Чехословакии[1]

.

       Разрушительную работу, начатую спекулянтами, продолжили короли немецкой индустрии. Лидер тяжелой промышленности Гуго Стиннес, начинавший с поставок угля государству, скупил всех конкурентов и разорил все предприятия средней величины. Так же вели себя знаменитый магнат Тиссен и Кирдорф, распоряжавшийся секретным фондом тяжелой индустрии. Ежечасно росла инфляция, и к ней нельзя было приспособиться, несмотря на ежедневную выплату жалованья. К полудню цена вещи могла увеличиться в 3-4 раза. За один доллар уже давали 4,2 триллиона /!/ марок. Всюду внезапно появились бесчисленные толпы иностранцев с пачками долларов, фунтов и франков, скупавшие предметы первой необходимости и произведения искусства, которые немцы уже не могли приобрести. В такой аморальной обстановке в Германии быстро развилась ксенофобия и антисемитизм.

       Тогда-то набиравший силу, но лишенный необходимых средств национал-социализм воспользовался финансовыми предложениями дальновидных немецких промышленников, почуявших приближение краха нелепой Веймарской системы. В 1930г. СА финансировались исключительно Тиссеном и его друзьями, в то время, как Яльмар Шахт через Германа Геринга свел Адольфа Гитлера с другими воротилами экономики. Так начался период бурного обогащения немецких промышленников и банкиров, завершившийся грандиозной войной, соответствовавшей объему накопленных вооружений, – и новой трагедией для Германии.

       Возникает вопрос: можно ли было совместить левый и правый национализм в Германии и по-иному направить немецкую историю? Народный вождь отверг постоянную готовность Грегора Штрассера и его левых сторонников к компромиссам, выходящим за пределы тактической целесообразности, с любыми оппозиционными силами, включая социал-демократов, и установку на почти полную национализацию экономики. Неприемлемой для руководителя НСДАП была позиция Эрнста Рема в важнейших вопросах предстоявших преобразований: планы анархической реорганизации армии /обилие военизированных групп под одним руководством/, а также – исключительная направленность на внутреннюю жизнь искалеченной Версалем Германии. В национал-большевизме фюрера не устраивала его слепая ориентации на Восток и копирование советского опыта в экономике и в политической структуре общества.

       У Адольфа Гитлера в руках были все рычаги для наилучшего сочетания достоинств национально-социалистического устройства Германии. До 1939 г. его политика, внутренняя и внешняя, была почти безупречной. Ни одна другая сила, «реакционная» или левая, не была в состоянии освободить страну от чудовищных пут Версальской системы методами, безошибочно примененными фюрером, в том числе во внешней политике. Достаточная социальная справедливость была достигнута в Германии и без тотальной национализации. Даже интенсивные военные приготовления оправдывались необходимостью, и не столько проблематичной угрозой с Востока, сколько политикой Запада, стремившегося столкнуть Германию с СССР.

       И если Гитлер не мог изменить природу буржуазного строя, то у него была возможность создать исторически новый социальный строй. Автаркии следовало добиваться, прежде всего, в финансовой сфере, ликвидировав обязывающие международные связи немецкого капитала. Тогда появлялась возможность переориентации военных планов. Завоевание «восточных пространств» оказалось нереальным и ошибочным. После драматического по своим последствиям нападения на Польшу единственно логичным представлялся курс на военный разгром Англии, руководство которой, как и пронизанная интернациональным духом немецкая финансово-промышленная корпорация, несли немалую ответственность за все последовавшие события. На Германию тогда интенсивно /и охотно!/ работала почти вся Европа, завоеванная и нейтральная. Нападение на Советский Союз привело к мировой трагедии, в измененном виде длящейся до наших дней.