Большая Ма усмехнулась.
— Вечно?
— На это у тебя тоже вряд ли хватит сил, — Виктория натянуто улыбнулась, — Он должен жить, хотя бы до тех пор, пока не сдохнет тот, первый.
Глава 3
Архиепископ Гумбольдт вошел в тесную низкую келью, осторожно опустился на колени и коснулся лбом холодного пола. Перед ним на пыльном возвышении покоился обломок пористого серого камня, с едва заметным отпечатком босой ступни. Стилизованное изображение ступни покрывали стены кельи, перемежаясь с грубо высеченными буквами из забытого алфавита. Архиепископ наскоро, глотая окончания, пробурчал молитву, тяжело поднялся, и дважды коснувшись кончиками пальцев переносицы, вышел во двор.
Наголо бритые послушники, кривя изможденные аскезой скуластые лица, махали тяжелыми метлами, скребли кожи, тащили на спинах мешки и корзины. Архиепископ, морща нос, поспешил со двора во внутренние покои. В кабинете его уже ждал пожилой монах-секретарь.
— Ваше Святейшество, глава Святого Ордена прибыл, и ожидает встречи с вами.
— Так скоро? Впрочем, не важно. Вряд ли наша беседа будет долгой, — Архиепископ расположился в своем кресле, сложил на груди короткие руки и холодно проговорил:
— Брат Питер, сообщи епископу Корраде, что я приму его немедленно.
Монах удалился. Гумбольдт задумчиво потер виски и придвинул к себе тяжелый ларец из черного полированного камня. Несколько мгновений он вглядывался в крышку, потом решительно накрыл руками свое неясное отражение и пробормотал:
— Ведущий рыб в бездонные пучины познает истину, но день его истек…
В коридоре послышались шаги. Архиепископ поспешно отодвинул ларец, и поднял на вошедшего маленькие злые глаза. Глава Святого Ордена Истребителей Зла епископ Алес Коррада был молод, строен и высок, и всем своим видом напоминал морского угря. На его худощавом бледном лице, украшенном великолепными закрученными усами, блестели огромные немигающие глаза. Его черный плащ был туго перетянут широким поясом, с которого свисал церемониальный меч Истребителя. На пороге кабинета Коррада небрежно коснулся пальцами переносицы и чуть склонил голову.
— Архиепископ Гумбольдт. Владыка Новергана… Мое почтение.
Гумбольдт ответил приветственным жестом и указал гостю на кресло.
— Епископ Коррада. Рад видеть вас в добром здравии…
Молодой епископ расстегнул перевязь, распахнул плащ, продемонстрировав перетянутый кожаными поясами металлический панцирь, и уселся в предложенное кресло, положив меч на колени. Гумбольдт внимательно следил за действиями главы Ордена. Коррада театральным жестом расправил усы и улыбнулся, при этом его худое длинное лицо приобрело какое-то отталкивающее выражение, словно из-за выпученных, немигающих глаз на старого архиепископа холодно посмотрела, таящаяся в неведомом, ужасная древняя тварь. Гумбольдту на миг показалось, что в кабинете запахло кровью.
Все также улыбаясь, Коррада обвел глазами комнату.
— Ваша скромность всегда служила украшением церкви, архиепископ. Скромность, добродетель, порядок. Все, как записано в первой главе Книги Возвышения. Скромность, в мыслях, суждениях, всеобщий порядок, незапятнанная добродетель. Здесь нет места злу, нет места ереси, нет ничего лишнего и суетного. Господь любит такие убежища веры, и посылает вам знаки, не правда ли?
Гумбольдт хмуро глянул на епископа и ответил: