Лягушка в сметане

– Варенька, милая, мы же не в гестапо попали, а всего лишь в чужой подвал… Зачем ты на саму себя страх нагоняешь?

– Во-первых, подвал этот мой, если ты не забыл, а во-вторых, мой папа считает, что врага лучше переоценить, чем недооценить.

– Нет, положительно, советский кинематограф пустил в твоей душе слишком глубокие корни.

– Ну при чем здесь кино!.. – чуть было не рассердилась она, но потом поняла, что Вадим нарочно её поддразнивает. – Хорошо, пусть я совок, но неужели трудно меня послушать и сделать так, как я прошу? Чем дольше мы с тобой пререкаемся, тем меньше времени у нас остается. Ты можешь быть серьезнее?

– Всё, я серьезен, как преподаватель философии. Как Диоген. Как Сократ. Кармина нулла канам, что значит: не буду петь никаких песен!

– Прикалываешься, да?

– Вот видишь, как ты на меня действуешь? Ни с того ни с сего латынь попёрла. Говори.

– Когда нас будут расспрашивать, почему и для чего мы сюда проникли, откажись от меня.

– В каком смысле?

Даже в кромешной тьме, что их окружала, Варя почувствовала, что Вадим нахмурился, и всякая шутливость отлетела от него, как опавший лист.

– Лучше даже сказать правду. Я тебе должна пять тысяч баксов, и ты пошёл у меня на поводу только потому, что я тебе такое условие поставила. А иначе отдавать не хотела. Добавь слёзы. Копил, занял в долг, а тут такой облом. Ори, что ты никогда никому ничего не скажешь, что тебе только деньги нужны – и всё, в остальном ты не при делах. В общем, подумай, как это достовернее сыграть.

– Ты что, с ума сошла? – Вадим даже отодвинулся от неё, почувствовав себя оскорблённым. – Сыграть, говоришь? Хорошего же ты обо мне мнения! Я, между прочим, в драмкружок не ходил.

– Вадик, дорогой! – Варя поцеловала его в губы долгим поцелуем. – Кто знает, что там снаружи за козлы? А вдруг тебе удастся вырваться, и тогда… Тогда у нас обоих будет шанс, понимаешь?

– Понимаю. Чтобы вырваться, мне нужно изображать из себя дерьмо!

– Лучше живая собака, чем мёртвый лев.

– Хорошо. Если ты считаешь, что отсюда можно вырваться лишь таким путем, я согласен. Только с небольшой поправкой.

– С какой? – оживилась Варя.

– Отрекаться от меня будешь ты. Мол, знать не знаю, думала, это его дача, вернее, его родителей, вот мы и лезем, потому что они своему сыночку ключей не дают…

– Вадим! Что ты придуриваешься?!

– Ничуть. Я всего лишь развиваю твою мудрую мысль.

Варя рассердилась. Ей казалось, она приняла верное решение, как порядочный человек хотела вывести из-под удара того, кто попал в неприятности по её вине, а он ещё и сопротивляется!

– Какие всё-таки мужчины дураки! Подумать только, и они управляют современным обществом.

– Спасибо за комплимент! – язвительно сказал Вадим.

– Ну перед кем ты собрался разыгрывать героя? Перед людьми, которые, по твоему мнению, слова доброго не стоят?

– Я не знаю пока, что это за люди и чего им от нас надо. Да и ты не знаешь, а уже требуешь, чтобы я от тебя отрекся.

– Я не требую – прошу.

Возможно, в идее Варвары было рациональное зерно, но последовать её совету Вадим не мог. Кто бы ни были те люди, которые жили сейчас на даче Будилина, разыгрывать из себя идиота он был не согласен.

А если уж совсем честно, и под страхом смерти он не хотел выглядеть таковым в глазах Вари. После того, что между ними было… Вадим ещё ничего не решил для себя. Что поделаешь, он по природе нетороплив, ему, может, нужно думать дольше, чем другим, но зато если он принимает решение…

Вадим даже мельком подумал: вот она, проверка. Вроде на блюдечке поднесли тебе решение, только последуй ему, и всё будет хорошо, но тогда придётся тебе отказаться от себя самого. А заодно и от женщины своей мечты.

Глава двадцатая

Года четыре назад у Вадима была девица, которая почти после каждого слова добавляла «как бы». Если вслушиваться в её речь, можно было, к примеру, понять, что она как бы спала и ей как бы что-то приснилось, потом она как бы проснулась и как бы поела.

Вадим пытался над ней прикалываться. Спрашивать:

– А на самом деле?

Девица тормозила и некоторое время хлопала на него длинными ресницами.

– Что ты спросил?

– Ты сказала, что как бы проснулась, а на самом деле?

Она не обращала внимания на его подначки. То ли их не понимала, то ли считала, что он так несмешно шутит.

– Нет, я как бы встала и как бы пошла в ванную…

Непонятно, почему Вадим её вспомнил, при том, что имени этой девицы его память не сохранила. Наверное, оттого, что Варя предлагала ему выставить себя как бы посторонним ей человеком, а значит, его привело в этот подвал единственно чувство жадности. А точнее, желание вернуть свои деньги, и всё. Тогда он её как бы предаст, чтобы как бы вырваться на свободу и как бы помочь ей.

Он сердито фыркнул.

– Вадик, ты чего?

Она почувствовала его раздражение. Глупый, не хочет согласиться, что пока нет другого выхода.

– Надеюсь, что нас выпустят отсюда всего лишь с условием никому об этом не говорить и никогда не возвращаться.

– Ещё чего! – возмутилась Варя. – Пусть тогда деньги отдадут. Дарить тридцать пять тысяч чужому дяде?!

– Шкуру неубитого медведя, – ехидно подсказал он.