Лярва

Одним прыжком пёс приблизился к нежданному гостю и стал с интересом его обнюхивать. Между тем шум, произведённый птенцом, и самое его исчезновение из гнезда породили ужасную панику вороны-матери. Самка, бывшая в тот момент в гнезде вместе с птенцами одна, не сразу, очевидно, заметила выпадение одного из своих чад, однако его крики вскоре были поняты ею правильно. Громко и истерически закаркав, она ринулась из гнезда вниз, камнем упала на голову склонившегося Проглота, пребольно клюнула его в лоб, отлетела, вновь устремилась вперёд и втиснула своё тело между птенцом и клыками пса, издавшего ошеломлённое рычание. Он отпрянул и некоторое время удивлённо смотрел на неё, не решаясь на какое-либо действие. Впрочем, нападение на себя взбалмошной птицы, бывшей в десятки раз меньше его размером, Проглот воспринял поначалу без озлобления, и одно лишь любопытство заставило его вновь потянуться к ней носом. Ворона стояла перед продолжавшим пищать птенцом, широко распластав крылья и угрожающе раскрыв клюв; она вертела головой то вправо, то влево, настороженно приглядываясь к противнику, и изредка издавала резкие, призывные карканья. Когда пёс качнулся в её сторону, она замахала крыльями и прыжками устремилась прямо к его пасти, однако повторную атаку на него произвести не успела. Чёрная тень мелькнула по спине Проглота, и прилетевший на крики самец, с воинственным карканьем сделав стремительный круг, напал на собаку сзади, вонзив свои когти в крестец и нанеся два сильных удара клювом, от которых в стороны полетели клочья шерсти. Это было уже болезненно, и мирный, добродушный пёс начал терять своё добродушие. Он грозно зарычал, развернулся и даже подпрыгнул вслед за атаковавшим его самцом, однако тот успел подняться в воздух, чуть отлетел, вновь вернулся, сел на землю неподалёку от самки, и они оба, полоща в воздухе распростёртыми крылами, стали прыгать вокруг птенца, иногда устремляться угрожающими прыжками к Проглоту, вновь удаляться от него на безопасное расстояние — и всё это с громкими, пронзительными карканьями на всю округу. Пёс с лаем и рычанием несколько раз кидался в сторону какой-либо одной крупной птицы, но при этом всегда получал отчаянный щипок от другой и, озлобляясь, всё более и более поддавался власти ярости.

Поначалу невинный, даже забавный случай на глазах обращался в драму. Сучка, забыв о былой сонливости, во все глаза наблюдала за происходящим. Лярва пребывала в бессознательном состоянии и не показывалась из дома.

Проглот наконец решился на штурм и всей своей громадой кинулся вперёд, прямо на птенца, не имевшего при такой лобовой атаке никаких шансов на спасение. Оба родителя, решившись прикрыть его собственными телами, устремились прямо к морде бежавшего хищника, к его оскаленным клыкам, раздвигаемым могучим рёвом. Однако столкновение произошло совсем не так победно для огромного пса, как резонно было бы ожидать в такой ситуации. Дело в том, что самец прилетел на призывы самки не один.

Вороны славятся своим умом и взаимопомощью и атакуют стаями. И вот уже десятки больших серых птиц вдруг низринулись на Проглота сверху как раз в тот момент, когда он, ощерив пасть, норовил вцепиться в самца, преградившего ему путь раньше самки. И в это мгновение внезапная атака целой стаи ворон, атака страшная, отчаянная и болезненная, когда от спины и головы пса полетели уже не только клочья шерсти, но и плевки крови, да ещё в сопровождении оглушительного и грозного карканья многих птичьих глоток, — эта атака наконец достигла ожидаемого эффекта: Проглот испугался. Картина вмиг переменилась и сделалась угрожающей уже для собаки. Двор превратился в чёрно-серую колыхавшуюся массу, в которой иногда мелькал и метался скулящий пёс, поминутно покрываемый телами бесчисленных больших птиц, круживших над ним и клевавших его с разных сторон одновременно. Девочка, напуганная поднявшимся гвалтом и потемневшим небом, юркнула обратно в конуру, а Проглот почувствовал, что схватка для него достигла уровня уже опасного. Отвернувшись от своей несостоявшейся жертвы и не смея поднять глаза кверху, ибо велика была опасность лишиться зрения, Проглот приник к земле и, поскуливая, решил подобру-поздорову ретироваться в свою будку, для чего стал резко поворачиваться всем корпусом вправо. На беду, как раз в эту минуту там оказалась прыгавшая сбоку и клевавшая его самка, мать незадачливого птенца, и не столько пёс сомкнул челюсти на её крыле, сколько она сама угодила крылом в его челюсти. Клыки сомкнулись, и крыло было сломано.