Лич добра и поддержки

Киваю ему и иду на выход из личного дворца. Почему я вообще называю его личным? Я сюда как на работу прихожу, а живу в доме напротив. Надо будет подумать, как назвать этот дворец и прилегающую к нему площадь. А то дворец, блядь, личный, площадь ещё личная…

— Повелитель, — встретил меня в дверях Кумбасар.

— Здоровья усопшим, — кивнул я ему. — Чего хотел?

— Нужно твоё личное присутствие у первой команды прокладчиков, — ответил тот.

— Опять какое-то говно случилось? — вздохнул я устало.

— Точно не знаю, но там что-то новое, — покачал головой Кумбасар.

Прокладка кабеля в Сузы — это мой жест дружелюбия в сторону сатрапа Ариамена. Я собираюсь поставить постоянный торговый пост на рынке Суз, а также провести к нему подземный кабель для мгновенной связи. Аналогов нет, поэтому мы будем знать о ценах на рынках Суз сильно заранее и вообще, иметь прямую связь с правительством соседнего государства — это стильно, модно, молодёжно.

— Эх, опять жопу трясти… — произнёс я недовольно. — На каком километре?

— Тридцать седьмой километр, повелитель, — ответил Кумбасар. — Но портал стоит на тридцатом километре.

— Значит, семь километров пути…

Иду в ритуальный зал, по дороге зацепив байк Когосаки Минстрик. Я называю его Монстриком.

Въезжаю в портал и оказываюсь в аэропорту Вакканая.

— Вечного правления повелителю! — воскликнули немёртвые стражники.

— И вам творческих успехов… — махнул я им рукой. — Всё спокойно?

— В Вакканае всё спокойно, повелитель, — ответил страж в латных доспехах. — Без происшествий.

Удовлетворённо покивав, качу байк к ритуальному кругу, над которым висит табличка «Прокладчики кабеля, команда 1»

Перепады давления, конечно, некомфортные. Давление на Земле и в ином мире случается разное, поэтому при переходе иногда закладывает уши. Терпимо, но неприятно.

Я и Когосаки оказались на давно заброшенной пашне, где сейчас растёт одичавшая пшеница, напополам с сорняками. Стальной ритуальный круг стоит на каменной площадке посреди лагеря прокладчиков кабеля.

— Что там случилось-то? — спросил я у немёртвого, затачивающего лопату.

— Не знаю, повелитель, — ответил он. — Вроде бы, как я слышал, нашли что-то в земле.

— Эх, вечно всё самому узнавать, — проворчал я и завёл двигатель байка.

Этот байк не предназначен для бездорожья, но зато мчит как бешеная сука, а травм я не боюсь, я уже умер.

Рёв двигателя, жрущего спирт высочайшей очистки, оповестил всю округу, что едет воин дороги. По бездорожью, ага…

Сам не заметил, как пролетел семь километров и настиг отряд прокладчиков, озадаченно чешущих затылки у некой ямы.

— Что тут случилось? — спросил я, заглушая мотор.

— Вечного правления повелителю! — развернулись немёртвые работяги.

— Да-да, спасибо, — ответил я. — Кто здесь старший? Что за яма?

— Типокин, повелитель, — вышел вперёд дюжий мужик в рабочей спецовке и строительной каске.

А-а-а, Трип Хопкинс. Бывший людоед, ныне глава строительной артели.

— Копали траншею, повелитель, — продолжил он. — Прокладывали капиль, а потом Андреас Уилссон пропал.

Эндрю Уилсон, помню такого. Тоже из людоедов и при жизни работал на Хопкинса каменотёсом.

— Как пропал? — не понял я.

— Копал-копал, а потом пропал, — пояснил Хопкинс. — В дыру.

— А что за дыра-то? — спросил я.

— Не знаю, повелитель, — пожал плечами Хопкинс.

Подхожу к тёмной дыре в траншее и озадаченно чешу затылок.

— Верёвку, как вижу, скинули, — произнёс я. — Звали его?

— Звали, повелитель, — кивнул Хопкинс. — Не отвечает. Либо поломался, либо упал слишком далеко.

— Зовите боевое охранение, — приказал я. — Шести воинов хватит.

Надо вытаскивать этот ценный инструмент, умеющий отлично тесать камень. И вообще, он у меня в списке на некрохимероидов, поэтому будет жаль, если окончательно упокоился.

— Пирс! — увидел я немёртвого воина из «Близзарда». — Как нежизнь?

— Приемлемо, повелитель, — ответил тот. — Планируешь спуститься туда?

— Ага, — улыбнулся я. — Надо найти нашего Эндрю Уилсона, а то жалко будет терять такого хорошего каменотёса. Кто вообще назначил его в прокладчики?

— Он сам вызвался, когда я сюда напросился, повелитель, — сообщил мне Хопкинс.

— А, вот оно как, — погладил я подбородок. — Давайте сюда верёвку, я первым пойду.

На самом деле, мне безумно интересно узнать, что же там такое. Это не природная пещера, потому что видно каменную кладку, облицовывающую стенки этого колодца…

— Если не вернусь, считайте меня коммунистом, — сказал я, схватившись за верёвку. — Но тогда ждите через двадцать-тридцать лет — и не дай бог, вы не построите за это время коммунизм!

/Серые земли, у города-государства Неморр/

— Десятый месяц уже пошёл, Ваня… — прошептала Валентина, водя пальцем по его груди.

Наверное, это было неожиданно для всех, что Горенко вновь переметнулась в противоположный лагерь, но не для Ивана. Между ними всегда была какая-то искорка. А когда Валентина порвала с Елизаветой, как-то само собой получилось, что в одну из походных ночей они с Иваном заночевали вместе.

— Они не смогут сидеть там вечно, — уверенно произнёс Точилин, после чего поцеловал её в шею.