Личная неприятность Темного Владыки

Тих так и не появился, и она медленно побрела по густому подлеску, чувствуя, как мягко обнимает ноги мох, как из головы уходит тяжесть и осадок от разговора, как легко дышится и щекочет ноздри хвойный запах… Она и сама не заметила, как свернула на одну из узеньких тропинок – удивительно, но здесь, внизу, было куда более малолюдно. Мало…феячно?

Она усмехнулась собственным нелепым мыслям. Все происходящее напоминало фейерверки, которые пару раз демонстрировали на площади заезжие иллюзионисты – тогда жители всех трех деревень набежали на невиданное прежде зрелище. Так вот, ей самой оно показалось на редкость бессмысленным и пустым. Много шума, разноцветья, красок, а в итоге – пустота. Вот, что остается после фейерверков. Небо очистится – и смоет саму память о произошедшем. То же происходит и с её жизнью.

День за днем стираются воспоминания и границы, что-то происходит вокруг, а её несёт, словно искорку того самого фейерверка – и она не в силах остановиться и не раствориться в происходящем. Под ногами рассыпалось разноцветье листьев. Кажется, в этом странном лесу перемешались все сезоны. Наверху царило яркое жаркое лето, внизу – прохладное начало осени с кружевом ярко-желтых, нежно-пламенных, хрупких листьев, на нижних же ярусах кое-где только брала свои бразды правления весна. Впрочем, чему удивляться? Это же фэйри.

Айна и сама уже удивлялась тому спокойствию, с которым восприняла и очередное предательство матери, и произошедшие перемены. Внутри ничего не ёкало, не шевелилось, застыло в сонном равнодушье. Шаг. Ещё шаг. Она сама не заметила, как принялась танцевать. Не те разлапистые, неловкие деревенские танцы, словно созданные для того, что парень с девкой пообжимались, а имперский лайсс. Когда мать ещё была жива, несколько раз она брала её с собой в город – маленькая Айанэ так и не запомнила его названия, зато в памяти отложилась залитая огнями площадь и летящие по неё пары. Дивные, невероятные, гибкие, как лианы – пары летели над ней, словно не касаясь ногами земли.

Три простых движения. И полная уверенность танцующих дан в своем партнере.

Ей не нужна была музыка и площадь, толпа вокруг. Она просто двигалась, больше не замечая ни тяжести на сердце, ни тоски, ни беспокойства. Айна растворялась в движении, льнула к высокому могучему дереву, как к возлюбленному, едва касаясь его кончиками пальцев – и тут же вихрем уносясь прочь. На губах замерла светлая до безумства улыбка, тело наполнилось знакомой силой, полетел по лесу счастливый заливистый смех…

– Танец полный чувств… о которых ты, человечье дитя, ещё ничего не знаешь. Зато удивительно точно воспроизводишь свои воспоминания.

Чужой холодный голос заставил сердце лихорадочно забиться. Она резко развернулась, остановившись – и замерла, как белка, столкнувшаяся нос к носу с лисой. Ей снились эти глаза. Она помнила этот голос. Эти резкие черты лица, небольшую горбинку на носу, шрам на щеке. И длинные черные волосы, рассыпавшиеся плащом по спине. В них – как и тогда – блестело ярко несколько золотистых прядей у висков.

Рыцарь. Тот самый рыцарь у реки.

– Простите, – щеки припекло, и Айна резко опустила взгляд, чувствуя, как тает в воздухе веселье, – я не… я не хотела вам помешать.

– Но помешала. А ведь на нижние ярусы я запретил пускать посторонних без сопровождения. Где твой проводник? – спросил обманчиво мягко, только от этого голоса теперь хотелось бежать со всех ног. И он совершенно не удивился, увидев её снова в лесу – как будто знал?..

– Он… я попросилась погулять около спуска на нижние ярусы одна. Вернее, должен подойти… Тих. Вы же его помните, да? – сама себе казалась мямлей, не зная, куда деваться от чужого тяжелого взгляда.

– Пикси, – фэйри заметил себе под нос задумчиво. А потом по его лицу пробежала судорога, а на руках мелькнули когти.

– Что с вами? Господин феа? – сделала робкий шаг вперед.

Хрустнула ветка под ногой – и наступила тишина. Странная, зловещая, неспокойная. Ещё мгновение назад солнечно-осенний, лес вдруг померк, помертвел, сгустились вокруг тени. Тьма. Сюда пришла тьма – резко и внезапно, бесцеремонно вторгаясь на уже знакомую территорию – и исходила она именно от этого феа. И снова, как и тогда, ей померещились за его спиной клочья когда-то огромных черных крыльев, теперь бессильно обвисших.

Рыцарь отшатнулся, посмотрел дико, давяще – так, что она едва подавила крик.

– Проклятье… как же не вовремя, – шевельнулись чужие губы. – Беги, человечка! Прочь беги, сейчас любой фэйри на тропе будет для тебя большим благом, чем я!

Она не поняла сначала. Не осознала, не сообразила. Ноги будто к земле приросли. А потом – развернулась – и бросилась стремглав прочь, чувствуя, как гулко стучит сердце в ушах, как гудит и бьется кровь и срывается дыхание. Пальцы были ледяными. Где-то далеко в вышине сияло солнце и порхали в ветвях озорные феечки, а здесь по пятам шла смерть. Обезумевшая и беспощадная – она чувствовала это всем сердцем, хоть и не знала – почему все именно так.