Личная жизнь любителя

Едва с этим справился, как появилась Марго. Она вышла из ванной довольная, распаренная, сбросила с головы полотенце и тряхнула головой. Мокрые волосы, как множество тёмно-бордовых змей, упали на белоснежный халат.

– Ну, здравствуй, – выдохнул я и развязал пояс.

Вселенная раздвинулась перед нами, планета вырвалась из-под ног, и мы влетели в Космос: я – земной парень без лоска, статуса и денег, и она – рабочая лошадка в суровой армии инопланетян.

– Люблю тебя! Люблю!

Я покрывал её лицо поцелуями и не жалился на нежность, не скряжничал в чувствах. Я любил! Моя любовь была неистовой и неугасимой. Вечной и постоянной! Как фундаментальные постоянные мира! Она не зависела от пространства и времени, будь мы на Земле или в галактике NGC 4522.

– Люблю тебя, Марго!

Она целовала меня и хохотала, и кружилась по комнате в воздухе, перепевая стихи Брюсова:

– … так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя.... Я люблю тебя и небо, только небо и тебя.

Когда настало время расставаться, мы восприняли это как неотвратимое обстоятельство. Думали, что расстаёмся ненадолго. Всегда найдётся время и место для трепетных встреч любимых!

Марго надела голубой костюмчик, влетела в синие туфельки и заторопилась на самолёт.

– Улетаю, милый. Не спрашивай куда. Когда встретимся, не знаю. Жди. Я скоро тебя найду. Обязательно найду.

Забытый щенок покинул коробку, оставленную без присмотра, сделал несколько луж и теперь спал, уткнувшись мордочкой в мои кроссовки. Марго взяла его на руки, поцеловала в лохматую мордочку и посадила к себе в сумку.

– Назову его Михой. В честь тебя.

Я не нашёл слов.

Марго забеспокоилась:

– Ты не рад? Я назвала его в твою честь. Скажи: почему ты не рад?

– Я… рад.

Марго широко улыбнулась.

– Значит, гордишься!

Я не знал, что сказать. Горжусь ли я, что в мою честь назвали кобеля? Наверное, горжусь. Хотя нет. Не горжусь. Что за глупость!

Марго помрачнела.

– Ты недоволен. Я это вижу.

Она немного подумала, схватила телефон и стала его осматривать, лихорадочно перелистывая страницы.

– Ты рылся в моём телефоне?

– Нет. Не рылся. Только взглянул на модель.

Марго забеспокоилась ещё больше. Она закрутилась на месте, не понимая, откуда пришла тревога. Ах, милая, милая Марго! Она была беспомощна перед человеческой хитростью. Сверлила меня испытующим взглядом, пыталась прочесть мои мысли, но я держал голову в пустоте и только задавал вопросы:

– Скажи, зачем вы прилетели на Землю?

Марго вскинула недоуменный взгляд.

– Как зачем? Это же очевидно. Мы – Санитары Вселенной. Санируем Землю.

От комментариев я воздержался, понимая, что реальность надо воспринимать такой, какая она есть. Инопланетяне себя называли Санитарами. Что ж, пусть называли. На самом деле они были аннексионистами, рейдерами и оккупантами. С добрыми лицами и добрыми намерениями внедрялись в людей, насаждая своё сознание, и захватывали власть, действовали против человечества. Каждая инопланетная особь была запрограммирована на экологию, честность и преданность своему делу. Так были запрограммированы все, по крайней мере, из экологического эшелона. Они не понимали мошенничества, приёмов ФСБ и принципов суперменов. Не разбирались в социальном и душевном. В общем, они были нечеловеками. Высокоинформированными простаками.

Я тоже был простаком, но только до третьего класса. Потом научился сбегать с уроков, прятать сигареты, мочиться в реку и вводить замысловатый пароль на свой персональный комп.

Марго была сложна и в то же время проста, как расшифрованный файл.

– Не лги мне, Миха!

– Чтоб я сдох, если лгу!

В глазах её блеснули слёзы.

– Не умирай, Миха!

Я пообещал, что не умру, погладил её по голове, как маленькую девочку, и мы расстались. Договорились, что скоро встретимся.

Марго выехала из отеля, а я пошёл отсыпаться в двухуровневый люкс. Бабушка, наверное, в гробу перевернулась, если бы узнала, на что я потратил её наследство.

Спал я долго и сладко. Принял душ, поменял сорочку, позвонил родителям и спустился в лаунж-бар, где побаловался кальяном и послушал хорошую музыку. Тамошние богатеи вели себя деликатно: никто меня не спрашивал, почему я в драных джинсах и дешёвых кроссовках и почему я пью коктейли стоимостью в двухдневный заработок. Им было по фигу. И мне было по фигу. И всем от этого было хорошо.

Когда стемнело, я вышел прогуляться. Прошёлся до церкви святого Франциска, потом свернул на старую улочку и вышел на Stephansplatz, а от неё неспешным шагом добрался до дворца Hofburg.

День закончился. Оживилась ночная жизнь. Вена погрузилась в иллюминацию. Люди скопились в клубах и кабаках.

Я выбрал первый попавшийся бар и осел в нём. Везде доминировало дерево и хромированная латунь. С потолка свисали горы. На сцене загибались рокеры.

Денег у меня было достаточно, чтобы заказать любой, даже самый дорогой коктейль. Я хлопнул себя по ляжке, засунул руку в карман и внутри кармана пересчитал купюры. Достоинство отличить не смог. От выпитого спиртного и никотиновой прокачки ослабла, наверное, тактильность.