О предках

22 июня 1941 года. Дед, наверное, работает на тракторе в поле, бабушка – с детьми, или на огороде. Дед сначала был учителем, потом, стало модно, пересел на трактор. Бабушку вместе с семьей в 1929, в год «великого перелома» раскулачили и сослали на рудники Урала в район Перми. Восемнадцатилетней она таскала тележки, она потом об этом рассказывала. Дед вступил в комсомол, стал активистом и добился того, чтобы бабушку, его освободи невесту из ссылки и вернуть обратно. Было им тогда обоим по девятнадцать. Правда дом семье бабушки не вернули. В доме сделали школу, туда потом ходили их дети.

22 июня 1941 бабушке с дедушкой уже по тридцать, у них четверо детей, все мальчики, младший – мой папа, ему годик. Не зря говорят, перед войной рождаются в основном мальчики. Началась война.

Дед Кукушкин Никандр Григорьевич, пройдя небольшую переподготовку с трактора на танк, попал подо Ржев в печально известную 33 армию, в Вяземский котел, говорят, одна из страшных битв той войны, оттуда первая медаль деда «За оборону Москвы».

Второй дед Строганов Леонид Филиппович до войны живет в Риге, скорее всего, один из руководителей старообрядческой общины (по материалам съезда старообрядцев Латвии конца 20-х годов сидел в президиуме). Когда в Ригу вошли немцы уехал в заволжские леса в деревню Богоявление, там в 29 марта 1945 года и родилась моя мама Нина. Деревня Богоявление – упоминание о ней появились раньше уездного города Семёнов, где 13 ноября 1964 года родился я.

Такие разные судьбы. Дедушка Никандр прошел всю войну с 1941 по 1945. и вернулся домой с Победой! Второй дед вернулся в Ригу, от его рижской семьи маме с бабушкой приходили письма – мы рады, что у нас есть русская сестра, приезжайте в Латвию, нам все вернули, мы вам подарим дом. Бабушка Анна эти письма изорвала, возможно, была обида, не знаю.

Говорят, во время той войны солдаты по статистике погибали через несколько дней, младший комсостав – через несколько недель, старшие командиры – через несколько месяцев. Дед был призван рядовым в первые дни войны, прошел от Москвы до Берлина, под командованием Жукова брал Берлин («справа танк, слева танк, а мой танк самый первый в Берлин зашел», – так дедушка Ликаша говорил подвыпивши, успокоившись со своей гармошкой). Когда дедушка Никандр сержантом вернулся с войны они с бабушкой родили и воспитали еще шестеро детей, теперь больше рождались девочки. Всего у них родилось десять детей Александр, Николай, Виктор, Юрий (мой папа), Тоня, Нина, Галя, Зоя, Василий, Владимир. Рождались через год. Но во время войны была пауза, потом после войны родилась сразу двойня. (Одна из них, тетя Тоня, сейчас живет в Москве, другая, тетя Нина, на Украине, в Краматорске).

Подвыпив, дед часто под гармошку пел матерные частушки, а еще рассказывал про войну – справа танк, слева танк, а мой танк самым первым в Берлин зашел! Позже, когда я гулял по Берлину, приехав на кинофестиваль, думал – где-то здесь весной 45-го гулял и мой дед!

У бабушки Клавы, папиной мамы, девичья фамилия Бабушкина. Вслед за ней из пермской ссылки в Семенов вернулся её брат дедушка Костя. Родители их так и остались похороненными где-то там на Урале. А бабушку Нюру, младшую сестру бабушки Клавы не повезли после раскулачивания на Урал, была слишком мала, боялись – погибнет. Её приютила одна из семей деревни Хахалы. Позже бабушка Нюра вышла замуж за мальчика из той же семьи, что её приютила – Евлампия. Я заезжал с отцом к ним в гости. Красивые, добрые лица. Чистая светлая изба, герань на окнах. Вышитые подушки на кровати, заботливо уложенные одна на другую. Своими руками сотканные половики, занавески на окнах, вязанные крючком. Мясной суп из соленого мяса с картошкой, томленный в чугунке в русской печи. Резное крыльцо, резные наличники, крашенные синим. Валенки, сохнущие на досках забора вместе с трехлитровыми банками и кринками. Детей у них не было. Все что я запомнил тогда. Кстати, что касается деревни Хахалы, по легенде названа она в честь одного разбойника из отряда Стеньки Разина, Хахаля, так его звали. Говорят, он доплывал с Волги до этой деревни на Керженце, чтобы спрятать награбленное. И что где-то в том лесу в болоте до сих пор хранится клад Стеньки Разина.

А нынче почудилось: конь, бездорожье,

бревенчатый дом на реку,

И нет ничего, и не сыщешь дороже