Личности в истории. Россия

Один из немногих среди русских художников Левитан умел наслаждаться кистью и краской, умел не только правильно, но и красиво писать. Все его картины сами по себе явление в живописи: не по сюжету, не по «содержанию», но по своему внешнему виду, как живопись, как краски, как сочетание форм. Сказать о живописи Левитана, что она сочная и жирная, что смелый, живой, гибкий мазок всегда точен, что его краски отличаются необычайной, светящейся яркостью и правдивостью, – значит разобрать ее на кусочки. Не годится. Его живопись вся из одного куска – цельная, могучая и гармоничная.

Часто его картины называли этюдами, «талантливыми, но недоделанными набросками», словом, говорили, что картины его – не картины. Старый, избитый, но вечный вопрос: без вылизанности и вылощенности не понимается законченность. Действительно, Левитан не закруглял своих штрихов, не зализывал своей живописи, не выписывал листочков и травинок, камешков и сучочков. Он давал одно только общее, в котором вся мелкота тонула и терялась, но это общее так верно, так полно сплавляло все составные части, что всякая подробность была уже лишней, нарушала общий и единый смысл картины. Сколько труда было положено Левитаном, этим в высшей степени честным и строгим к себе мастером, на некоторые из таких «неоконченных эскизов»! Как долго, иногда годами, бился он над иным простейшим мотивом, переиначивая все снова, недовольный тем или другим еле заметным диссонансом, меняя иногда всю композицию, если ему казалось, что его поэтичная или живописная мысль недостаточно «очищена». Зачастую благодаря только настояниям друзей Левитан решался выставить картину, по его мнению, далеко не готовую. Некоторые излюбленные темы, прежде чем появиться, написаны были три, четыре и даже пять раз. Левитан потому только считал свою картину неоконченной, что в ней было слишком много лишних подробностей. При этом проявлял замечательную твердость. Далеко не обеспеченный материально (свои юные годы он провел буквально в голоде и нищете), он не отступал ни на пядь от своих убеждений, предпочитая остаться со своим произведением на руках, нежели пойти на малейший компромисс. «Дать недоговоренные картины на выставку составляет для меня страдание… Окончить картину иногда очень трудно. Иногда боишься испортить одним мазком. Вот и стоят они „дозревают“, повернутые к стене. Нужно работать быстро, но не спешить заканчивать. Чтобы закончить, иногда нужно два-три мазка, а вот каких, не сразу решишь» (И. Левитан).

Вся недолгая творческая жизнь Левитана была наполнена поисками. Ему давалось все легко, тем не менее работал он упорно, требовательно к себе, каждодневно совершенствовался, с большой выдержкой: над собой, своим образованием, развитием – ему всегда казалось, что можно сделать лучше, он волновался и мучился… Много читал, в том числе русскую поэтическую лирику, изучал достижения лучших русских и зарубежных пейзажистов. Так, специально для того, чтобы прочитать монографию о Камиле Коро, чьи работы он ценил, любил и не раз копировал, Левитан выучил французский язык. В 1889 году ему удалось побывать на Всемирной парижской выставке. Внимательно, со всей страстью всматривался он в живое, незнакомое ему до тех пор искусство Запада, и, поняв его, мало-помалу стал разбираться и в самом себе. «Многие в поисках новых тем едут далеко и ничего не находят. Ищите около себя, но внимательно, и вы обязательно найдете и новое и интересное» (И. Левитан).

С Левитана написал прекрасный, очень похожий портрет Серов. Лучший прижизненный портрет. Он выполнен в мастерской Левитана – удобной, с верхним светом, построенной одним из Морозовых для себя и уступленной Левитану. В этой мастерской были написаны почти все лучшие картины художника, потом составившие его славу. На этом портрете Левитан признанный, любимый художник, достигший вершины славы. Красивый своей серьезной восточной красотой, знавший цену красоте, понимавший в ней толк, плененный сам и пленивший ею нас.