Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря

Глаза всех остальных были устремлены на Жанну с удивлением и восторгом и, казалось, говорили: "Как мила! Как хороша! Поистине божественна!" Все замерли с полураскрытыми устами - верный знак того, что эти люди, которым так несвойственно забываться, на этот раз позабыли все на свете, всецело поглощенные тем, что видели. Казалось, они подпали под власть каких-то могучих чар.

Вскоре, однако, они очнулись, силясь стряхнуть и побороть очарование, как борются с дремотой или опьянением. Они все еще не сводили глаз с Жанны, но теперь уже с иным выражением: с любопытством ожидая, как она поведет себя, - на это у них имелись особые, тайные причины. Они наблюдали и ждали. И вот что они увидели.

Жанна не поклонилась, даже не склонила головы; она молча стояла, обратив глаза к трону. И это было все.

Я взглянул на де Меца и был поражен его бледностью. Я спросил его шепотом:

- Что такое? Что это значит?

Он прошептал так тихо, что я едва мог расслышать:

-- Они ухватились за то, что она обещала в своем письме, и подстроили ей ловушку. Она ошибется, а они посмеются над ней. Ведь тот, на троне, - не король!

Тут я взглянул на Жанну. Она все еще не отрываясь смотрела на человека на троне, и вся ее поза выражала крайнее недоумение. Потом она медленно повернула голову, обводя глазами ряды придворных, пока взгляд ее не остановился на скромно одетом юноше: тут лицо ее осветилось радостью, она подбежала к нему и упала к его ногам, восклицая мелодичным голосом, которым ее наделила природа и который теперь звучал особенно звонко, нежно и взволнованно:

- Пошли Бог вам долгие дни, милостивый дофин!

Де Мец не мог удержаться от радостного восклицания:

- Клянусь Богом, это невероятно! - На радостях он больно сжал мою руку и сказал, гордо тряхнув гривой: - Ну, что скажут теперь эти раззолоченные бесстыдники?

Тем временем скромно одетый юноша говорил Жанне:

- Ты ошибаешься, дитя, я не король. Король вон там, - и он указал на трон.

Лицо рыцаря омрачилось, и он с горечью и негодованием прошептал:

- Стыдно так насмехаться над ней! Ведь она угадала, зачем же еще лгать? Я сейчас на весь зал возглашу...

- Стойте! - сказали мы с сьером Бертраном, удерживая его.

Не поднимаясь с колен и обращая счастливое лицо к королю, Жанна сказала:

- Нет, милостивый повелитель, король - это вы, и никто другой.

Страхи де Меца рассеялись, и он сказал:

- Она не угадывала, она знала! А откуда могла она знать? Это какое-то чудо! Нет, не стану больше вмешиваться; вижу, что она справится со всем и что у нее в мизинце больше ума, чем у меня в голове.

Слушая его, я не разобрал нескольких слов Жанны и услышал только следующий вопрос короля:

- Скажи, кто ты и чего ты хочешь?

- Меня называют Жанной-Девой, и я послана сказать, что Богу угодно, чтобы вы короновались в вашем добром городе Реймсе и стали наместником Господа, повелителя Франции. Он велит также, чтобы вы послали меня выполнить назначенное мне дело и дали мне войско. - И она прибавила с загоревшимися глазами: - Тогда я сниму осаду Орлеана и сломлю мощь англичан.

Эта воинственная речь прозвучала в душном зале подобно свежему ветру с поля брани, и легкомысленная улыбка тотчас же сбежала с лица молодого короля. Он стал серьезен и задумчив. Потом он сделал знак рукой, и все отступили, оставив его наедине с Жанной. Рыцари и я отошли к противоположной стене зала. Мы видели, как Жанна по знаку короля поднялась с колен и они стали о чем-то тихо разговаривать.

Теперь придворные сгорали от любопытства, ожидая, как поведет себя Жанна. И вот они увидели - и были изумлены тем, что она действительно совершила обещанное в письме чудо; не меньше изумляло их и то, что она не была ослеплена окружающим великолепием и говорила с королем более спокойно и непринужденно, чем они сами при всей их опытности. Оба наших рыцаря были безмерно горды и рады за Жанну, но ошеломлены чудом, которому не могли найти объяснения: как сумела она выдержать столь серьезное испытание с таким достоинством, без единой ошибки и оплошности?

Жанна и король долго и серьезно о чем-то беседовали, понизив голос. Мы не слышали слов, но нам было видно выражение их лиц. Одну замечательную перемену заметили и мы и все присутствующие: она описана во многих воспоминаниях и в показаниях свидетелей на Оправдательном Процессе; все почувствовали ее значительность, хотя в то время никто не знал ее причины. Мы увидели, как король словно стряхнул с себя апатию и гордо выпрямился; вместе с тем лицо его выразило крайнее изумление. Казалось, Жанна сообщила ему невероятную, но радостную и желанную весть.

Мы не скоро узнали тайну этой беседы, но теперь она известна и нам и всему миру. Вы можете прочесть о ней во всех исторических сочинениях. Озадаченный король попросил, чтобы Жанна доказала свои слова каким-нибудь знаком. Он хотел уверовать в нее, и ее миссию, и в небесные Голоса, обладающие высшей мудростью, недоступной смертным; но для этого ему было нужно неопровержимое доказательство. Тогда Жанна сказала: