Личный убийца

Речь-то — об ученых, которые больше не вернулись в науку, об искалеченных судьбах, независимо от того, сгнили они на зонах, в тюрьмах, в психушках или эмигрировали, как Сережа Поликанов, в Швейцарию. О том, что потеряла с их исчезновением Россия. — Он говорил, перебирая документы, вырезки из газет и журналов, часто — иностранных, на английском языке, с яркими пометками, сделанными оранжевой капиллярной ручкой, заполненной чем-то люминесцирующим, будто куртки путевых обходчиков в свете тепловозных фар. Эта ручка торчала из стаканчика у телефона. Это, так сказать, всего лишь разминка, генеральное направление.

Что-то вроде энциклопедического словаря. С рабочим названием… у нас названия разные были, вот, видите?.. У него — «Утечка мозгов», а мне это не нравилось, я предлагал другое: «Расстрелянная наука».

Старик говорил, все более входя в раж, и Каменев понял, что он может до утра, если не дольше. Истосковался в одиночестве.

— Сергей Митрофанович, — Каменев попытался вернуть старика к своей теме, — а сердечных приступов у Ариничева не было, пока он находился у вас?

— С сердцем у него было лучше, чем в Москве. Он сам мне об этом говорил: «Я у тебя, заметь, ни одной таблетки не выпил».

— И в то утро, когда он уехал от вас?

— И в то утро тоже.

— Он собирался вернуться или уехал надолго?

Юдин задумался, чего Каменев не ожидал. Ответ, казалось, был ясен изначально: конечно, он собирался вернуться, ведь пишущая машинка-то оставалась здесь, ее Лидии Петровне Юдин привез позже, когда приехал по ее звонку.

— Уехал ненадолго, чтобы встретиться с издателем.

— В воскресенье?

— А что в этом такого? — покраснел Юдин. — Вы извините, у меня возникают не очень хорошие ассоциации. Что вы мне настоящий допрос устроили?! Я не понимаю, вы что, подвергаете мои слова сомнению? Я могу дать координаты издательства и даже домашний телефон Эдварда Кублера, главы совместного предприятия «Интерконтакт». — Он с неожиданным проворством вскочил, выдвинул ящик стола и стал трясущимися руками перебирать там предметы. — Вот, пожалуйста, можете позвонить ему и поинтересоваться, в воскресенье или в понедельник они собирались встретиться!..

— Спасибо, — с сонным спокойствием сказал Старый Опер, взял из стаканчика оранжевую ручку и переписал телефон потенциального издателя. — Да вы не нервничайте, Сергей Митрофанович. Пусть неприятных ассоциаций у вас не возникает, я не следователь, а частный детектив, так что на мои вопросы можно вообще не отвечать — это раз, а можно послать меня на все четыре стороны — это два.

Юдин опустился на стул, сцепил пальцы.

— Извините, — прошептал и закрыл глаза.

Каменев выдержал паузу, достаточную для того, чтобы он мог прийти в себя. Чем-то старик ему не нравился.

— Что было в портфеле Анатолия Марковича?

— Я не имею обыкновения лазить по чужим портфелям. Во всяком случае, он забрал с собой тренировочный костюм и тапочки.

— Значит, он не собирался возвращаться в воскресенье?

— А разве я сказал, что он собирался возвращаться в воскресенье?

— Какая же нужда была встречаться с издателем в выходной, если так или иначе он оставался до понедельника в Москве?

— Не знаю. У меня знакомый издатель в «Детской литературе». А Кублер — это знакомый Ариничева, еще с тех времен, когда в Америке вышла его книжка «Распад».

— Вы видели у него компьютерную дискету?

На лице Юдина отобразилось крайнее изумление: поднялись брови, расширились глаза, опустились уголки губ:

— Дис-ке-ту?! — подавшись вперед, переспросил он. — Но ни у меня, ни у него не было компьютера! Более того, никто из нас просто не имел с компьютером дела!

— А Коренев? Лидия Петровна говорила, ваш друг Юрий Васильевич Коренев был программистом?

Краска от лица Юдина отхлынула, он снова откинулся на спинку стула и, зажмурившись, мотнул головой:

— При чем же здесь Коренев? — проговорил едва слышно. — Не знаю, что вам говорила Лида, но Коренева давным-давно нет в Москве, мы виделись с ним месяцев восемь тому назад.

— А где он, если не секрет?

— Калымит где-то на Севере. Так он сказал. У него в жизни совсем другая история. Женился на молодой, переписал на нее квартиру, она эту квартиру продала, его выгнала, а сама уехала в какую-то зарубежную командировку. К тому времени Юра давно уже сидел без работы, стал даже попивать, чуть было не на вокзалах ночевал. А однажды пришел и сказал: «Уезжаю, ребята. Грустно мне в этой Москве». Он не любил Москву, называл ее «черной дырой», пристанищем негодяев.

Каменев и удивился тому, что так просто и неожиданно распалась их дружба, и не поверил Юдину.

— Ариничев интересовался миграцией героев вашей будущей книги в каком-нибудь риэлторском бюро?

— У нас было разделение труда: его задача — материал, моя — композиция и литературная обработка. Еще раз повторяю: я впервые слышу о дискете. Могу быть вам еще чем-то полезным?

Не нужно было быть психологом, чтобы уловить в его интонациях неприязненные нотки.

— Спасибо, — нащупав в кармане сигарету, поднялся Старый Опер. — Творческих вам успехов, Сергей Митрофанович.

Юдин проводил его и стоял на крыльце, пока «Нива» не исчезла из вида.