Лифт

На завтраке все одно и тоже. Только появились какие-то смешные таблички с большим нарисованным солнцем, растаявшем как мороженое, и восклицательными знаками. Ну жара, ну и что, мы же в теньке сидим. У меня стандартно: кола, яичница и донат с шоколадной поливкой. Хоть здесь можно не есть по утрам кашу. Но через три дня опять домой и опять каша овсяная, каша манная, каша гречневая (вот эта вообще бе-е-е!). Потому что «каша – это полезно»! Так говорит мама, а маме так сказала бабушка, а кто той это наплел, не понятно. Но вот уже очередное поколение поедает тоннами кашу на завтрак, даже если она мерзко приклеивается к зубам или застревает где-то липкой массой в горле. Почему тот умный, кто вдолбил эту идею в голову моей бабушке, не любил, например, котлеты, а? или сосиски? Ну кто сказал, что сосиски можно есть только днем? Да я могу их есть по сто штук за день, и даже ночью могу. А если еще с пиццей в придачу, то вообще лучшая еда. Но у нас на завтрак каша. Вечная владычица моей тарелки -КАША! В общем, никакого права выбора на завтрак нет. Да и на обед и н ужин, если честно.

Как же я жду эти восемнадцать лет, чтобы есть самой то, что я хочу. Понимаете! То, что хочу Я! Без этих всех «полезно», «не содержит добавок», «а то потолстеешь». Ничего, еще полчаса и свобода попугаям! До вечера я одна в отеле! Тар-р-рам!

– Мариночка, когда мы уедем, пожалуйста, следи за солнцем, оно сейчас очень активное, а сегодня так вообще объявили аномальную жару. Может, все-таки поедешь с нами? Там тенек, все под навесами и в прохладе, покупаешься в сероводороде, это, между прочим, очень полезно.

–Фу, мама! Он воняет тухлыми яйцами. Никакая польза не заставит меня вонять тухлятиной. Я лучше здесь в басике пооткисаю. Или в большом, или с горками.

– Ну хорошо. Да, отель замечательный в этот раз. И как мне его Ольга Петровна посоветовала удачно?! Тут и бассейнов куча и СПА отличный, но больше всего мне нравится лифт, что можно спуститься сразу с зоны бассейна на первый этаж к ресторану. И какой из него вид потрясающий, какое в нем окно во всю стену, прямо на море ориентировано! Это ж надо было придумать так, чтобы лифт в три этажа стоял сам по себе на улице, как каланча, – мама рассмеялась, – хотя по лестнице все-таки полезнее. Но это в другой раз.

Через полчаса мы стоим на ресепшен и ждем, когда приедет экскурсионный автобус. А уже через час, помахав своим и пообещав маме, что не буду снимать панаму даже в бассейне, я ныряю на глубину два метра и достаю со дна монетку. Обожаю это: с каждым разом стараюсь забросить ее подальше, чтобы побольше задержать дыхание под водой. Вообще, мечтаю сходить на дайвинг, но это похоже мне не светит, потому что «там же так опасно! а вдруг что-то случиться!». Ох, скорей бы эти восемнадцать, и я буду нормальным, полноценным человеком.

Пока я отмокала в басике, время пролетело как-то очень быстро. С двенадцати дня уже обед.

Я быстро кинула мокрое полотенце в бак и пошла к открытию ресторана. Вот сейчас я оторвусь: никаких листиков салата и паровых котлеток, только макароны с кетчупом и пицца! Много пиццы! Ну кто сказал, что от этого поправляются?! Вон куча итальянцев живет и ничего, что-то колобками не стали.

В ресторане опять много народа, будто они все не ели несколько дней или забыли, что ели здесь пару часов назад. Все носятся с голодными сосредоточенными взглядами, охотясь на лучший кусок отбивной, на самый большой кусок пиццы или на самую длинную щупальцу осьминога. Фу, бе-е-е, как вообще можно это есть!

Рядом с моим столиком сели две тетки и с ними куча детей. Шесть или семь и еще в коляске. Зачем им столько? Это уже не семья, а детский сад какой-то. Дети ведут себя гадко: все что-то кидают, толкаются, орут друг на друга; вокруг навалена еда, тарелки с остатками, я бы даже сказала, почти нетронутыми порциями картошки фри, каких-то булок, испачканных в соусе, объедками от курицы, упаковками от мороженного. Один мелкий вывозил все руки в кетчупе и ест спагетти руками, бе-е-е, перебил мне весь аппетит. Не хочу смотреть на это свинство.

Я посмотрела по сторонам, друзей моих нигде не видно и мне придется доедать в одиночестве.