Лихолетье

Баррикады, возводимые защитниками, были очень примитивными, построенными из всякого рода железок и деревяшек. Они были скорее символической преградой и любой бульдозер, не говоря уже о танке, мог запросто их снести. Около баррикад разводились костры, чтобы oколо них могли обогреться те из защитников, кто стоял на дежурстве. Оружием были железные и деревянные палки, аккуратно сложенные в кучки булыжники, вывороченные из мостовой, да несколько бутылок с бензином на случай, если ОМОН начнёт атаку, ведь у противника были автоматы[170].

Из защитников Белого дома автоматы имели лишь охрана внутри здания и те из защитников-добровольцев, которым было дано право носить оружие. Как объяснял позднее генерал-майор Руцкой на одной из пресс-конференций, где присутствовало много иностранных журналистов, оружие выдавалось в обмен на паспорт и регистрировалось в специальном журнале и из него не производилось стрельбы. Впоследствии было доказано, что со стороны Дома Советов не было ни одного выстрела, которым кто-либо был ранен или убит[171]

.

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое сентября в Москве произошло первое столкновение между сторонниками противоборствующих сторон, у штаба войск СНГ на Ленинградском проспекте. Двадцать восьмого сентября состоялось первое кровопролитие, когда людей, митингующих против ухудшения условий жизни, разогнали президентские войска.

Двадцать седьмого-двадцать восьмого сентября вокруг Белого Дома появились патрули, и по распоряжению мэра Москвы Юрия Лужкова в здании отключили связь, электричество, водоснабжение и канализацию, но депутаты съезда невзирая на это продолжали свою работу в насквозь промёрзшем зале и при свете свечей. Вокруг здания Верховного Совета РФ, где продолжались заседания, по приказу Ельцина и его правительства были возведены заграждения из колючей проволоки и грузовиков, а также поставлены подразделения армии и МВД, чтобы изолировать парламент и не допустить подхода народного подкрепления. Странно было, что те самые люди, которые больше всех кричали последние годы о свободе и демократии, уподобились теперь кровавым диктаторам в какой-нибудь дикой африканской стране. И отныне даже государственный свод законов Конституция был им не указ!

В Москве было неспокойно и Зойка после очередного телефонного разговора с Георгием решила срочно туда вернуться. Перед отъездом зашла она к Даниле, попрощаться. С тревогой стала рассказывать о происходящем в Москве, Данька тоже об этом слышал, но особо не беспокоился. Он, как и его мать были слепыми сторонниками Б. Ельцина, и до поры до времени не задавали себе вопросов о законности его действий. Они ещё помнили, как с энтузиазмом голосовали за нового президента России, как надеялись, что он будет лучше Горбачёва и жизнь при нём может наладиться. Ведь казалось, что уже хуже «Горбатого» быть никого не может, но, как оказалось, Ельцин смог пойти ещё дальше.

– Да сами как-нибудь разберутся, – отмахивался Данила, – чего это ты, Зойка, вдруг переполошилась и с малыми детьми с места срываешься! Как-нибудь всё утрясётся! – Но у Зои Дмитриевны было тревожно на душе, непонятные тяжелые предчувствия не давали ей покоя.

9

В последних числах сентября приехала Зоя Дмитриевна Ильина с Петей и Сонечкой в Москву. Столицу было не узнать, здание Белого дома было обнесено рядами колючей проволоки, за ней находились защитники парламента, среди них были москвичи, и добровольцы из других регионов России. В эти дни в столице и других городах проходили многочисленные митинги, после которых люди записывались в ополчение и вливались в число защитников парламента.

И Георгий Ильин не мог оставаться в стороне, у него всегда было обострённое чувство справедливости. Череда лишений последних лет: запрет Коммунистической партии, самоубийство свекра Дмитрия Сергеевича Боголюбского, распад Советского Союза, взлёт цен, невыплата зарплат, нищета, бандитизм – всё происходящее в стране не давали Георгию спокойно жить и дышать. А тут последняя капля – наглое беззаконие, и осуществляемое не кем-нибудь, а самим президентом России, тем человеком, который должен быть гарантом правопорядка во вверенной ему стране. Георгия давно уже напрягала сама личность российского лидера, со свойственными ему нахрапистостью, бескультурьем, алкоголизмом, такой человек не мог ожидать от него сочувствия и поддержки.

Единственным человеком в окружении президента, который всегда вызывал у него чувство глубокого уважения был лётчик, Герой Советского Союза А. Руцкой, но тот в эти дни выступил против Ельцина с его компанией и нуждался во всенародной поддержке.

Георгий Ильин и его друг Николай Поротников решили встать на защиту парламента и записались в народное ополчение. Рванулся было пойти за ними и отчаянный Павлик, но отец его остановил. Сыновьям, бесшабашному Павлу и более спокойному Алеше, Георгий строго-настрого наказал охранять маму и младших брата и сестру, помогать им во всем и сберечь в целости и невредимости до его возвращения.