Лихолетье: последние операции советской разведки

Встречи и беседы с афганскими руководителями и нашими советниками высветили все ту же типичную картину. Инициатива повсеместно у противника. Он выбирает время и место для ударов. Афганская армия, наши части и «царандой» либо сидят в гарнизонах, либо сопровождают транспортные колонны, либо несут охрану предприятий, учреждений, жилых массивов. Орг-ядра сидят в осаде. Исламские комитеты правят как местная власть. Никаких следов партийной работы, кроме протоколов мероприятий, нет. Выступавшие на совещаниях Маршал Советского Союза С. Л. Соколов и Крючков придерживались единой линии: надо перекладывать основную тяжесть боевых действий на самих афганцев, это их война, и им самим следует учиться бороться за власть. Мы можем оказать поддержку, но не больше. Энергично призывали своих работников не принимать участия в межпартийных склоках.

Вывод только один: надо решительно кончать войну, начинать строить нормальную жизнь, возвращать беженцев, восстанавливать дома. Военного решения нет и не может быть. Нет, кажется, и противников этого вывода. А война длилась еще почти шесть лет. В Москве так и не нашлось мужества посмотреть незашоренными глазами на ситуацию в Афганистане, внести радикальные перемены в свою политику. Профессионалы думали над вариантами решения, которые могли бы учесть все факторы, обусловившие вовлеченность СССР в конфликт. Выдвигался, например, проект разделения Афганистана на два государства. Можно было сконцентрировать все силы нашей и афганской армий только на защите северной части страны. Здесь лучшие, к тому же равнинные земли. Для сельского хозяйства удобнее, для повстанческого движения хуже. В этом районе находятся основные, уже в эксплуатации, месторождения газа – главного природного богатства Афганистана. Население здесь преимущественно таджикское и узбекское, то есть родственное народам Средней Азии. Но эти проекты даже не принимались к серьезному рассмотрению и остались только рабочими вариантами специалистов-афганистов.

Теперь, когда уже не стало секретов, связанных с той, советской, эпохой, мы узнали, что афганская война обошлась нам в 14,5 тыс. жизней, или так называемых «безвозвратных потерь». Численность санитарных потерь (раненые, контуженные, заболевшие) невероятно высока, она составляет почти 470 тыс. человек. Основное место занимают болезни. Сложные местные климатические и санитарно-эпидемиологические условия способствовали распространению в войсках острых инфекционных заболеваний. Инфекционный гепатит, брюшной тиф и другие заболевания выкосили более 400 тыс. человек из рядов воинов-интернационалистов. Потери техники не менее впечатляющи: самолетов – 118, вертолетов – 333, танков – 147, БМП, БМД, БТР – 1314, автомашин различного назначения – около 13 тыс.

Очень дорогой ценой мы заплатили за то, что полезли в воду, не спросив броду, и за то, что долгие годы потом бродили в поисках выхода как бы с завязанными глазами, не решаясь снять повязку. Жаль, что боевая история советских вооруженных сил, доселе непобедимых, заканчивается на бесславной странице афганской войны. Это не вина армии, ответственность лежит на политиках. Надо лишь найти силы и решимость проанализировать уроки этой военной кампании, чтобы российской армии впредь не пришлось оказаться в ситуации, подобной афганской. Нашему обществу вряд ли имеет смысл мазохистски ковырять рану-язву. Лучше поучиться у американцев, которые поставили мемориал своим 50 тыс. солдат и офицеров, павших в далеком Вьетнаме, чтят память погибших и заботятся об оставшихся в живых. Надо беречь психику каждого человека, а уж тем более не травмировать в политиканских целях психику целого народа.

Поездка в Афганистан сильно встряхнула меня. Я был поражен огромной пропастью между тем, что увидел и услышал на месте, и тем, что читал в официальных телеграммах, отчетах о положении в этой стране. Всякие иллюзии окончательно покинули меня.

Лицом к лицу со спецслужбами США

Несколько дней я приходил в себя на служебной даче, где в то время жил: тогда у меня вообще не было квартиры. Здесь же я с наслаждением вечерами занимался крестьянским трудом, выращивая собственными руками все овощи и ягоды, которых хватало на целый год. «Удивительно могучей, – продолжал я свои записи, – притягательной силой обладает земля. На участке казенной дачи я уже третью весну горбачусь, как нанятый батрак. Даже независимо от моей воли процесс посева, ухода за огородом и сбора урожая захватывает до глубины души. С каким-то наслаждением кормлю землю – распаханную лопатой сотку глинозема – удобрениями, чешу ее спину мотыгой и граблями, радуюсь ее нежным зеленым росткам-деткам. Когда мне душно от чиновничьего смрада и хочется обрести равновесие, я получаю несказанное облегчение от одной возможности погладить землю. От нее исходит сила, доброта и бесконечная щедрость. Человек без земли – сирота без матери, в его воспитании останется невосполнимая ничем пустота, никогда ему не узнать, что такое точка опоры – вечная и непоколебимая».