Лики любви

— Моя дорогая, конечно, я совсем не разбираюсь в вашем деле, но не кажется ли вам, что человеку с… э-э… положением Кэмерона больше подошли бы костюм и галстук? Да, я понимаю, он-то просил вас изобразить себя в этой… мм… этой дрянной рубашке, но если принять во внимание его положение… В общем, я надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю.

«Если бы не этот жеманный вид, — подумала Ром, — то Мэдлин была бы очень недурна собой. Слава Богу, хоть Кэмерона нет. Уж с придирками Мэдлин я как-нибудь справлюсь, а вот Кэмерон…» Ром промямлила, что вроде бы согласна, и скрылась в своей студии. Здесь она прижалась к двери и медленно, с чувством выдохнула. Не прошло и полминуты, как открылась балконная дверь и появился Кэмерон.

— Можно войти? — спросил он.

— Нет, нельзя, — ответила Ром, даже не надеясь, что он послушается. Сдавшись судьбе, она смотрела, как он закрыл дверь и прошелся по комнате со свойственной ему кошачьей грацией.

— Чудный вечер, не так ли? — тихо произнес он, рассматривая один из этюдов; неделю назад Ром набросала одну из лошадей.

— Раз ты так считаешь… — Она приготовилась к отпору, скрестив руки на груди. Но Кэмерон не бросался к ней, и она с подозрением насупилась. И вдруг он одним вопросом вывел ее из равновесия:

— Не хочешь завтра отправиться с нами на Каменную гору? Сможешь? Или это слишком высоко для тебя? — Его заботливый тон заставил ее насторожиться, она восприняла его как явный вызов.

— Не попробуешь — не узнаешь.

— То есть ринуться очертя голову. — Он задумчиво кивнул. — Я, в общем-то, ожидал от тебя такого подхода.

Ром не доверяла его благодушию. Между ними столько опасных недосказанностей и обид — он притворяется.

— Похоже, ты победил свой страх замкнутых пространств, раз собираешься бродить по пещерам на этой горе, — язвительно предположила она.

Он усмехнулся, оперся на спинку кровати.

— Ну, не настолько. По правде, я не уверен, что справился с ним. Видимо, приспособился в пределах обычной жизни.

Ром смотрела, как настольная лампа подсвечивает его волосы, придавая им красноватый блеск. Просто неприлично быть таким красивым, таким безумно привлекательным. И ведь привлекательность не только внешняя; с самого начала она ощутила в нем что-то неумолимо притягательное, она защищалась под маской антипатии, пока не признала его власть над собой.

— Надень самые крепкие джинсы и что-нибудь с рукавами, чтобы не оцарапать руки. Что касается обуви, то оранжевые кроссовки отлично подойдут.

Пересиливая искушение дотронуться до него, она спросила:

— А как мы будем забираться туда?

— При помощи рук и ног. — Он невольно оглядел ее от ног в открытых босоножках до острых локтей. — Ребята небось наговорили тебе с три короба, а на самом деле лезть туда совсем не трудно. Другое дело, что там если упадешь, то на этом все и кончится. Но мы возьмем канаты для страховки, хотя бы на первый этап. А дальше все пойдет как надо.

— Ну, раз так. — Она вздохнула. Столько причин, чтобы не ходить с ним туда, но… — Раз меня завтра с утра ждет подъем в горы, я, пожалуй, буду ложиться. — Она многозначительно кивнула на дверь.

— Как только расскажешь мне про портрет. — Его голос был мягок, а требование жестким, как тиски.

— Что ж тут объяснять? — начала она выкручиваться. — Я пишу людей, разных людей, просто из интереса.

— Неубедительно. — Он пронзил ее всепонимающим взглядом. — Я, конечно, не могу судить сам о сходстве, лапочка, но если в целом реакция связана каким-то образом…

— Чья реакция?

— Мэдди, например. Боюсь, ты потрясла ее до глубины ее… светской души.

Ему бы только упрекать ее — хлебом не корми, хотя пора бы ей уже привыкнуть.

— А что остальные?

— Майя почти ничего не сказала, только улыбалась особенной, чисто женской улыбкой, — подчеркнул он. — Реакция твоего отца была интересной…

У нее было сильное желание спрятаться под кровать, но она все-таки выдавила:

— Интересной?

— Во всяком случае, его слова, если я их верно понял. Он сказал: «В ней, похоже, гораздо больше нежности, чем вы представляете, Синклер. Берегите ее».