Ликует форвард на бегу СИ)

Юноша спокойно закончил с желтками, помыл венчик и принялся за белки. Сыпанул туда тоже чайную ложку сахара и сноровисто взбил до пышной белой массы. Затем аккуратно разложил ее в стаканы поверх взбитых желтков и протянул один стакан Татьяне.

— Сейчас ложечку тебе чистую дам.

— У-ммм…вкуснотища! — Фоминцева аж зажмурилась. А потом энергично заработала ложкой.

Данила попробовал из своего стакана и согласно кивнул.

— Да, неплохо получилось. Кстати, — спохватился он. — Надо ж было чайник поставить! Вот я идиот, этот десерт со свежезаваренным чаем, да еще и с вишневым вареньем — вообще отпад!

— Поздно, — трагически сообщила Танюха и грустно заглянула в свой опустевший стакан. — Я уже все слопала.

— На мой даже не смотри, — честно предупредил ее Мельник, заметив, что девушка задумчиво поглядывает на его порцию гоголь-моголя. — Самому мало!

— Жмот!

— Пускай. Зато сытый и довольный. Хотя…поставь, все-таки, чайник. И глянь, там в холодильнике сыр остался.

— Сначала расскажешь, о чем с Брежневым говорил, — насупилась Татьяна. И тут же скорчила жалостливую гримасу. — Правда, Данька, не томи, интересно же. Можно подумать, каждый день с такими людьми общаешься!

Не мытьем, так катаньем. И что делать с этой хитрой бестией? Мельник посмотрел на ее подогнутые колени, изящные, но крепкие загорелые руки, неимоверно длинные стройные ноги, совершенно фантастическую грудь и перемазанную, но все равно безумно симпатичную мордашку. Хм, а в чем, если подумать хорошенько, проблема?

— Если мне не изменяет память, — вкрадчиво произнес Данила. — Кое-кто мне очень сильно задолжал за разбитую тарелку. Она, между прочим, была из моего любимого чешского сервиза. — А потом вдруг рявкнул в полный голос. — И куплена за валюту!

— Но я же уже извинилась, — слабо пискнула перепуганная Танюха. — Нечаянно ведь разбила. Ты просто зашел так тихо, что я испугалась и не удержала ее.

— Извинилась, — согласно кивнул Мельник. Но тут же грозно сдвинул брови и угрюмо сказал. — Но еще не раз извинишься. А ну, марш в койку!

[1] Scheisse (нем.) — Дерьмо — одно из самых распространенных и грубых слов и ругательств в немецком языке.

[2] Was? (нем.) — что?

Глава 24

1969 год. Сентябрь. Белфаст

— Мельник, иди, не слышишь что ли, тебя бугры зовут!

Данила нехотя поднялся со своего места и пошел, не торопясь, в «голову» салона Ил-62, на котором сборная команда СССР летела в столицу Северной Ирландии — Белфаст.

— Весь во внимании.

— Нет, вы только поглядите на него! — руководитель делегации, сам Гранаткин — не хухры-мухры, смотрел на футболиста с явным неодобрением. — Что с лицом? Я еще в аэропорту заметил, но решил журналистам лишний раз не давать повода для сплетен.

— На тренировке неудачно по мячу пробил, — пробурчал Мельник. — Он, зараза, после прострела летит, как из пращи, скорость за сто километров в час, а тебе нужно под эту кожаную дуру голову подставлять. Ощущения представляете? Как мордой об бетонную стену. Вот и не рассчитал маленько.

— Да? — Валентин Александрович саркастически улыбнулся. — А у нас другая информация на сей счет имеется. — Голос чиновника похолодел, а глаза вдруг стали холодными и злыми. Как у змеи. Смертельно опасной, ядовитой. — Говорят, что ты подрался со своими товарищами. Что скажешь?

— А надо что-то сказать? — искренне удивился Данила, прокручивая в уме довольно приличный список тех, кто мог вольно или невольно его заложить. Нет, так сразу стукачка не вычислить, здесь хорошенько подумать требуется.

— Не юродствуй! — Прикрикнул на игрока какой-то непонятный хмырь из свиты Гранаткина. Фамилию его юноша не знал, да и особенно не стремился узнать. Много таких ответственных дядечек разъезжает по заграницам со спортсменами или артистами. Халява, сэр! — Ишь, распустился! Встань, как положено.

— А как положено? — нахально поинтересовался Мельник. Незнакомый «главнюк» стал его немного подбешивать. — Стюардесса про это на инструктаже ничего не рассказывала. Только про порядок эвакуации при аварии и все. Может быть, вы поделитесь? — Мужичок немедленно пошел красными пятнами и забулькал возмущенно.

— Не хами, Малой! — Качалин недовольно поморщился, сидя в своем кресле. — Дело серьезное. Изволь ответить.

Артист, с невольным восхищением отметил про себя Данила. Малых и Больших Академических театров, не меньше. Можно подумать, глядя на старшего тренера сборной со стороны, что тот и в самом деле ничего не знает о произошедшем накануне конфликте.

— Неудачно пробил по мячу на тренировке, — послушно повторил юноша. — Вы же сами там были и все видели.

Гранаткин бросил короткий взгляд на безмятежного «дедушку Гаву», усмехнулся и жестом призвал своего кипящего от возмущения коллегу успокоиться.

— Ладно, коли так, — неожиданно легко завершил он импровизированный блиц-допрос. — Иди пока обратно, на свое место. — И с легкой угрозой добавил. — После игры договорим.