Ликует форвард на бегу

— Чего⁈ — вытаращил на него глаза Генка.

— Да, говорю, до этого только Йонас спасал, а теперь, видать, макаронники галку над воротами заметили, и все ее сбить норовят.

— Ха-ха-ха!

Шутки шутками, но этот и несколько других подобных эпизодов с техническим браком гостей, что произошли один за другим на протяжении следующих пяти-семи минут, свидетельствовали о том, что игроки «Милана», что называется, наелись. И хозяева тотчас взвинтили темп. Тяжелый, намокший мяч плохо перемещался по газону между футболистами, грязными после многочисленных подкатов и падений, и динамовцы стали все чаще стараться играть верхом, выполняя указание Бескова, полученное в перерыве.

Гости вначале не восприняли всерьез возросшую активность «Динамо», полагая, очевидно, что это всего лишь краткая вспышка отчаяния москвичей. А когда спохватились, то стало слишком поздно. Инициатива окончательно и бесповоротно перешла к игрокам в белых — относительно, конечно — футболках.

Они раз за разом накатывались на ворота Кудичини, смело обстреливали их с самых разных дистанций, не давая голкиперу «россо-нери» заскучать. И стадион мало-помалу заревел, словно разбуженный зверь, почувствовав, что еще немного и хваленые заграничные мастера не сдюжат, падут.

— Малой! — отчаянно замахал рукой Голодец, призывая Данилу. — Быстро сюда!

Что за черт, неужели решили заменить? От этой мысли Мельнику вмиг стало жарко. Вот так, на глазах стотысячных «Лужников» уйти несолоно хлебавши⁈ Хотя, рядом с Тараканом вроде бы никого из запасных не видно. Все тихо-смирно сидят на лавке. Даже кудрявая голова закутанного в плед Ривелино торчит. В протоколе бразилец, естественно, не значился, но каким-то волшебным образом просочился-таки поближе к одноклубникам. Не иначе, таким нехитрым образом руководители «Динамо» и советского футбола решили пресечь упорно циркулирующие в западной печати слухи о смерти Одувана.

— Внимательно!

— Опять ты со своими шуточками! — скривился недовольно Адамас Соломонович. — Когда уже повзрослеешь? Вот что скажу тебе: сегодня на матче присутствуют руководители партии и правительства. Леонид Ильич, Косыгин, Николай Викторович Подгорный. О Щелокове молчу — это само собой разумеется. Нам только что передали, что они недовольны результатом. Поэтому Константин Иванович отдал тебе приказ: сейчас пойдешь и забьешь! Один…Нет! Два гола! Минимум! Все ясно?

— Вы серьезно? — ошалел Данила. — Пойти и забить по приказу? Мы сейчас точно на футболе, а не в казарме?

— Младший лейтенант Мельник! — медленно процедил тренер, глядя на футболиста, точно солдат на вошь. — Выполнять!

— Тьфу, бл…дь! — злобно сплюнул Данила. Но тут же быстро поправился, заметив бешеный взгляд Голодца. — То есть, разрешите идти? Выполнять, в смысле.

— Бегом! — взревел Адамас Соломонович.

Руку к голове приложить или не стоит, заколебался на одно мгновение Мельник, но тут же решительно прогнал эту мысль прочь. Не надо дразнить гусей. Не поймут-с!

— Чего вылупился, хрен нерусский? — нахально поинтересовался Мельник у своего персонального сторожа, что опять маячил неподалеку, выплескивая накопившееся после разговора с Голодцом раздражение.

— Was?[2]

— Три-два-раз! А, все равно не поймешь. Дуй за мной, немец-перец-колбаса, не отставай, а то Сталинград пропустишь!

— Was?!!

Спустя несколько минут один из лучших защитников итальянцев Роберто Розато неудачно обработал мяч и упустил его за лицевую. Левый крайний «Динамо» Еврюжихин пошел подавать угловой. В штрафной площадке «Милана» немедленно вспыхнула привычная для таких случаев толкотня, посыпалась громкая ругань на нескольких языках, включая, разумеется, наш «великий и могучий».

На трибунах вдруг совершенно неожиданно появились алые полотнища. Неизвестно, сами ли болельщики умудрились протащить на стадион знамена, или это было задумкой кого-то из чиновников, но стяги с серпом и молотом взвились в воздухе под яростный рев воспрянувших духом зрителей. Показалось, или откуда-то зазвучал пронзительный голос трубы и мерный рокот барабанов? Да ну, подсознание шалит, помотал головой Данила.

Геннадий умело подкрутил мяч и тот стрелой пронесся над головами футболистов, стоящих на ближней штанге, коварно миновал вратаря, допустившего очевидную и непростительную ошибку на выходе, и улетел прямиком к дальней штанге, где ему навстречу уже устремилась голова Данилы. Секунду назад он вырвался из цепких объятий Шнеллингера, безжалостно врезав тому локтем под дых, и метнулся вперед, боясь разминуться с мячом. Мельник инстинктивно понял, что еще чуть-чуть, и он точно не успеет и потому решился на отчаянный — Брумель точно помрет от зависти! — прыжок. Нападающий пролетел над землей несколько метров и…вместе с мячом оказался в сетке! 1−1

— А-ааа!!! — разбуженным вулканом прокатилось над «Лужниками» — Го-оол!!!

Снова, как это было уже не раз, в воздух устремились десятки, сотни голубей.

— Малой, дай я тебя расцелую! — налетел на Данилу Маслов. А следом на лежащего за линией ворот форварда набросились остальные футболисты «Динамо».