Ликвидация

Глава 3

Идя на подвиги, не алчут орденов,

Не бредят благодарностью державы,Не узнают примерный вес чинов,Достойных стать эквивалентом славы.

Идя на подвиги, не ведают о том,Насколько щедрость Родины огромна,

И называют чрезвычайно скромноВсе то, что станет подвигом потом.Виталий Коротич

Немецкое командование на захват Минска и его железнодорожного узла отреагировало моментально. Уже в обед над городом появились бомбардировщики. Много. Ударили они по лагерям военнопленных и ряду захваченных нами объектов. Удар был ожидаемый, и потому потерь среди личного состава было не так много, больше гражданскому населению досталось, особенно в гетто. Повторить налет немцам в тот день не удалось. Вмешалась природа, усилив ветер и закрыв небо облаками. А вечером, несмотря на продолжающиеся в городе бои, на аэродроме в Мачулищах разместился истребительный отряд из авиагруппы Паршина. Так что экспертам Люфтваффе на следующий день пришлось сбрасывать свой груз далеко от города. Бомбардировщики Люфтваффе летали с аэродромов в Лиде, Орше, Полоцке и Витебске, их прикрывали истребители с аэродромов в Могилеве, Ивацевичах, Барановичах, Бобруйске, Орше и Борисове. По первости перевес, естественно, был на стороне немцев. Мы могли им противопоставить только дежурные пары истребителей и редкий заградительный огонь зенитной артиллерии, но постепенно ситуация изменилась. Самолеты врага все реже стали появляться над нами. Все объяснялось банально просто. Топливо у немцев восточнее Минска стало редкостью, да и с бортами проблема возникла. Не то что у нас.

На аэродромах вокруг Минска было собрано большое количество немецких самолетов и, главное, огромные запасы авиатоплива и запчастей. Для снабжения группы армий «Центр» в сутки требовалось 120 железнодорожных эшелонов. К началу декабря немцами железнодорожные пути были перешиты на «европейскую» колею только от Бреста до Минска, поэтому грузы требовали перевалки на автомобильный транспорт или в вагоны «русской» колеи. С учетом потерь в автотранспорте и диверсий на железнодорожной линии части Вермахта, действовавшие на Московском направлении, получить со складов все нужное не успевали, а грузы в Минск эшелонами все доставлялись и складировались. Поэтому склады в Минске нам достались богатые, что топливные, что остальные. Если у немцев была проблема в технике и ГСМ, то у нас она заключалась в летном и техническом составе. Подготовленных специалистов для трофеев катастрофически не хватало. Не только на самолеты, но и на все остальное, в том числе танки и автомашины, и это несмотря на больше сотни тысяч бывших пленных, освобожденных из минских лагерей.

Почти десятую часть освобожденных, тех, кто явно сотрудничал с врагом, вместе с русской администрацией лагерей, администрацией гетто, уцелевшими в бою полицаями и всякой другой шушерой пришлось сразу ставить к стенке. По-другому не получалось. Враг был кругом. Устраивать суд и разбирательство – почему перешли на сторону врага – времени не было. Решение «тройки» обжалованию не подлежало. «Липы» никому не шили, особенно с учетом захваченных картотек и показаний спасавших свои жизни Абверовцев и лагерной администрации. Фильтрацией пленных занимались ребята Цанавы, прибывшие вместе с ним из Москвы. Они вдумчиво и со всем старанием изучали карточки пленных и заводили фильтрационные дела. Это требовало времени, а его у нас просто не было. Тем не менее отпускать в строй без проверки «чекисты» никого не хотели, даже если это был действительно необходимый специалист. Лезть в бутылку из-за скорости проведения фильтра расхотелось после беседы с наркомом ВД Белоруссии. Все он понимал и знал, что без механиков и специалистов стоит куча трофейной техники, но потребовал не лезть в дела оперсостава и заняться своими делами. Я не стал обострять отношения с Лаврентием Фомичом, тем более что по остальным вопросам у нас с ним было полное взаимопонимание.

Всех прошедших «фильтр» ставили в строй штрафбатов или отправляли на лечение в тыл за линию фронта. Мой батальон и прикомандированные к нам «ястребки» стали основой для формирования новой штурмовой бригады. В нее вошло в том числе и несколько штрафных батальонов. Меня же с согласия Москвы назначили ее командиром. Сначала мы несли комендантскую службу в Минске и готовили город к обороне, а затем перед бригадой встал вопрос подготовки к рейду на Молодечно и Лиду.