Лилия между тернами

      - Нам это все не нужно, правда, киса? Мы теперь свободны и едем в закат, а все остальные пусть валят на хрен из нашей жизни, – он пытался улыбаться, но вместо этого у него выходила какая-то кривая гримаса. – Ты знаешь, киса, я ведь её любил. Боже, как дурак, просто до безумия. Влюбился, когда увидел её сидящей на чемодане перед общагой универа. Она вокруг такими удивленными глазами смотрела, как в другой мир попала. Вся такая скромненькая. Джинсики не новые, блузочка дешёвенькая, балетки, видавшие лучшие дни. Но такой чистой и невинной мне тогда показалась, что у меня дыхание перехватило. Понятно, что не я один её срисовал, но я сразу решил, что моя будет. Я всех сразу от неё поотшивал, всех казанов наших универских. И в постель её в первую же неделю затащил. Подпоил на вечеринке и привез к себе. Знаю я, киса, повел себя как урод. Но я ведь её для себя хотел, а не просто там соблазнить. Я же ей на утро сразу ко мне переехать предложил. Она стеснялась долго. А может просто варианты просчитывала, теперь хрен её знает. А я бесился, на пену исходил от этого ожидания. Ревновал, скандалил, боялся на шаг от себя отпустить. А потом настоял и повел с отцом знакомить. Вот и познакомил. Сначала рад был до усрачки, когда отец её принял как родную, бегал вокруг неё, угодить пытался. Я же боялся, что скажет, мол, еще и полгода после смерти матери не прошло, а ты уже девок в дом таскаешь. Но нет. Оказалось, рад он ей. Охренеть, как рад. А через месяц они меня «обрадовали». Извини, так вышло, Мишенька. Прости, если сможешь. Я думал сдохну, киса. Просто сквозь землю там же и провалюсь. Ну, ничего, выжил же. И даже понять и простить смог бы. Но не такое же!

      Миша вцепился в руль и погрузился в свои мысли. Его лицо и тело просто кричали о боли и напряжении. Мне это не нравилось, потому что заставляло отозваться мои собственные мучительные переживания, задвинутые в дальний угол сознания. И я, пытаясь отвлечь парня, опять боднула его под локоть, ласкаясь. Миша вздрогнул и, моргнув, уставился на меня. Потом обнял за шею и чмокнул в нос, заставив шарахнуться.

      - Киса, ты просто сокровище, – рассеялся он.

      Его смех звучал еще напряженно, но его тело сказало мне, что он потихоньку отпускает свои переживания. И это мне нравилось гораздо больше.

      Мы ехали по трассе всю ночь и большую часть утра. Потом Миша свернул с основной дороги на ухабистую проселочную, и мы двигались, объезжая здоровенные колдобины еще около часа.

      - Это лесовозы тут все поразбивали, – авторитетно пояснил мне Миша. – Совсем скоро на месте будем.

      Мы въехали в какой-то населенный пункт. Хотя назвать его и правда населенным можно было с большой натяжкой. Десятка два дворов и деревянные старые дома, почерневшие и явно давно нежилые. Кое-где выбитые стекла и следы пожара. Только пара домов были в нормальном состоянии. Там явно жили. Но мы миновали их и остановились в самом конце улицы. Прямо за этим двором уже виднелся лес.

      - Ну, вот мы и прибыли, киса. Ты пока не выбирайся. Дай я машину во двор загоню.

      Процесс открывания ворот у Миши слегка затянулся, так как и перед воротами, и во дворе пышно разросся бурьян и мешал открыть створки. Но наконец сражение городского парня и деревенского травостоя увенчалось победой Миши, и мы въехали во двор.

      Миша открыл мне дверцу и вопросительно посмотрел.

      - Ты ведь не убежишь от меня в лес прямо сейчас, киса? Если честно, я жутко устал и хочу спать. Не хочу волноваться о тебе так сразу.

      Я вылезла из машины, и чтобы успокоить моего попутчика подошла и терпеливо уселась на пороге.

      - Здорово, киса! – заулыбался парень. - Ты у меня такая умная! Вот я высплюсь, и мы пойдем в лес. А еще имя тебе придумаем.

      Миша нашарил под козырьком крыльца ключ и открыл здоровенный и ржавый навесной замок. Внутри была одна довольно большая комната с русской печкой, круглым столом и большой кроватью в углу. Пара стекол на окнах были разбиты, и поэтому спертым воздух не был.

      - Ну, не дворец, прямо скажем, но все же не на улице, – не слишком уверенно сказал Миша. - Вот высплюсь и порядок тут наведу.

      Он занес свои вещи из машины и, закрыв дверь на засов, обернулся.

      - Я не тебя запираю, киса. Просто, мало ли что.

      Он снял покрывало с аккуратно застеленной постели и, зевая, стянул с себя футболку и джинсы. Я с любопытством рассматривала его достаточно красивое тело.

      Видение другого мужского тела, такого совершенного и прекрасного словно обожгло меня. Резкие, сводящие с ума движения.

      Сокращения мощного пресса, толкающие раскаленную мужскую плоть внутрь и наружу…

      Влажная кожа, такая упоительная на вкус…

      Запах, заставляющий все внутри сжиматься от потребности втянуть его как можно глубже, запечатлеть, сохранить навсегда…

      Стоны сладкого изнеможения и неистовое рычание, извещающее весь мир об экстазе, который не удержать внутри…

      И шепот… Тихий едва слышный, такой нежный и совершенно лживый!

      Я зарычала, прогоняя от себя проклятые болезненные образы. Миша резко обернулся.

      - Ты чего, киса? Думала, я заставлю тебя спать на полу? Глупая! Иди сюда!