Лилия в янтаре. Исход (СИ)

- Когда меня сюда принесли? Доктор Гарбо и Симоне уже приходили?

Пеппина, ещё не отошедшая от непонятного мне ступора, покачала головой:

- Никто не приходил. Как утром тебя принесли из мастерской этой безбожной, так и лежишь....

- Из мастерской? - не понял я. Вот те раз. Мастерская - это, ясно дело, мастерская Россини. Только когда это я успел там оказаться?

- Из неё, окаянной, откуда ж ещё? Тебя разве где в другом месте найдёшь? Всё там. Ни помощи, ни толку от тебя в доме, непутёвый. Что вы там умышляли, хотела бы я знать, что Господь такой гнев свой явил, что и от мастерской этой камня на камне не осталось, и Джованни сам сгинул так, что и похоронить-то нечего, и в округе посуда побилась... а тебя вот пощадил Господь. За малолетство твоё, не иначе.

Камня на камне не осталось? Посуда побилась? Ой, что-то знакомо звучит гнев господень. Как бы не в тротиловом эквиваленте он измерялся. Динамит тут ещё не изобрели, конечно, а вот порох... Когда в Европе появился порох? В 12-м веке или в 13-м? Не помню. Может, именно над этой секретной алхимией работали Россини и его малолетний помощник Ружеро? Ну, тогда мне есть, чем порадовать Фаринату Уберти! Точных пропорций я не знаю, но это дело наживное. Вот только какая именно селитра должна быть - калиевая, или натриевая? Фиг с ним, разберёмся. Лишь бы достать их обе. Но это потом, сейчас интересно, почему Пеппина говорит так, будто мастерская взлетела на воздух чуть ли не только что.

- Когда был взрыв?

- Чего было?

Да уж. Как объяснить, что есть взрыв, человеку из эпохи до взрывчатых веществ?

- Гнев господний когда случился?

Пеппина с сожалением покачала головой.

- Всёж-ки, память-то тебе отшибло. Так оно и неудивительно. Вон, бедняжка Джованни так и вовсе христианского погребения не удостоится. Хоть и безбожник был брат мой, а всё ж католик. И сирым и убогим подавал, не скупился, и на храм...

- Тётушка Пеппина! Пожалуйста!

О, опять глаза квадратные. И замолчала.

- Тётушка Пеппина!

- Ну, чего тебе?

- Когда всё случилось, спрашиваю?

- Вот что ты ко мне пристал? - она упёрла руки в боки. - Не успел оклематься, а уже - ишь ты! - перебивает меня! Это куда же мир-то катится, чтобы хозяйку в её собственном доме сопляк подкинутый ни во что ни ставил?

- Слушай, Пеппина, я...

- Сегодня! - она махнула рукой, разворачиваясь к выходу. - Сегодня утром недоглядел Господь да не ту душу прибрал...

Бьянка осталась сидеть, глядя на меня огромнющими глазами. Хорошенькая такая девчушка.

- Вот такие дела, Бьянка. - я ей подмигнул и она тут же ответила улыбкой, как будто я солнышко включил. - Сегодня, значит, меня так покалечило?

Бьянка закивала головой.

- Вот такие дела... - повторил я со вздохом. - Не неделю назад, понимаешь, а сегодня. А, может, ещё одна мастерская была, и мастера точно так же звали? Нет? Ну да, я, почему-то, так и думал. И не было, стало быть, ещё ни разговора с синьором Уберти, ни инквизиции... Ох, что-то часто я стал в прошлое летать. Не к добру это. Как бы в привычку не вошло: чуть что, помереть - и в прошлое.

Заметив, что у девочки от удивления не только глаза расширяются, но и рот цифрой "0", я понял, что увлёкся.

- Не обращай внимания, малышка. Дядя так шутит.

Та блин! Какой я тут "дядя"? Хорош "дядя" в одиннадцать лет.

- Бьянка, беги, скажи маме, что мне надо срочно поговорить с синьором Уберти. "Срочно" это такое слово, означает "ни секунды не медля". "Секунда" это вот ты глазками хлоп - и секунда. Быстро, значит. Ну, давай, беги. Ну, чего ты на меня так смотришь, маленькая?

Бьянка не бегом, что удивительно, пошла к выходу, потом остановилась и с серьёзным видом мне заявила:

- Ты другой, Ружеро. Ты говоришь как... как взрослый, вот. Не так, как ты.

- А как было раньше?

Бьянка задумалась.

- Раньше ты вообще почти не разговаривал с нами. И маму тётушкой не называл. И мне не улыбался.

Тут какая-то новая мысль посетила её и стёрла с лица всю серьёзность.

- Но так даже лучше! Пусть ты будешь всегда такой! Не выздоравливай!

С этим парадоксальным пожеланием она вновь расцвела улыбкой и умчалась вприпрыжку. А я, в ожидании беседы с боссом, решил чутка поразмыслить о делах своих скорбных.