Лилипут

Растолстевший Гэл посмотрел на свои ноги. Эластик, готовый лопнуть, обтягивал жирные окорока, некогда бывшие худыми ногами. Предплечья казались в обхвате больше, чем раньше были бедра. Бедняга чувствовал, как тяжело работает сердце, а он лишь поменял лежачее положение на сидячее. «Очень может быть, что сердце не выдержит», — подумал Гэл. Он очень рисковал, пустившись в столь далекое, по его теперешним меркам, путешествие. Но выбора не было. Гэл подозревал, что больше такой ясности в мыслях не будет, и поискал глазами, за что ухватиться. И тут пришла ужасная мысль. Он НЕ ПРОЛЕЗЕТ в дверной проем! Входная дверь была достаточно широка и, пожалуй, пропустила бы его супермассивную тушу. Но из кухни… У него потемнело в глазах — неужели придется торчать здесь до самой смерти? Неужели… Старческий смех, раздавшийся где-то рядом, прозвучал так неожиданно, что Хокинс весь передернулся, будто его ударило током. Он давно подозревал, что в доме кто-то есть. Это не укладывалось у него в голове. Кто мог бродить по дому и для какой цели? И вот этот неизвестный подал голос.

2

Когда шок от неожиданного смеха прошел, Гэл, с трудом ворочая головой, осмотрелся и… никого не увидел.

— Лучше тебе остаться дома, Гэл!

Голос звучал слабо, словно доносился из прихожей или гостиной, но Хокинс готов был поклясться, что говоривший находится у него под носом. Вот только… где? В кухне, хоть она и была просторной, спрятаться было негде. Гэл схватился рукой за сердце, моргая расширенными от ужаса глазами.

— Тебе плохо, Гэл? — вновь послышался тот же противный слабенький голос.

Голос старика, смех старика. Миранда Абинери, Пит Андерсон. Эта ассоциация заставила Гэла собрать все свои силы. Рывком он поднялся, но о быстром бегстве из кухни пришлось забыть — сейчас ему необходимо отдышаться, прежде чем сделать первый шаг.

— Не торопись, Гэл! Не торопись. — Старик не собирался прерывать свою речь. — Тебе надо подкрепиться, Гэл. Иначе ты умрешь с голоду! Покушай, Гэл, и тебе станет легче.

— О Господи, — пробормотал Хокинс. — Я схожу с ума!

— Нет, Гэл! Нет. Ты сойдешь с ума, если попытаешься выйти из дома. Вот тогда тебя действительно ждут неприятности. А здесь я позабочусь о тебе, Гэл. Скушай заварное пирожное, Гэл. Оно очень вкусное. Скушай заварное пирожное. Скушай!

— Кто ты? — тихо, с каким-то благоговейным ужасом спросил Хокинс.

— Скушай пирожное, Гэл. Или у тебя заболит живот.

— Почему я не вижу тебя? — прошептал констебль, теряя последнюю уверенность. Старик словно бы не слышал его вопроса, снова засмеявшись своим отвратительным скрипучим смехом. — Кто ты?

— Я — твой лучший друг, Гэл! — заявил голос — Скушай сандвич, три сандвича, или умрешь! Скушай, скушай, скушай, скушай…

— Замолчи! — выкрикнул Гэл. — Замолчи, пожалуйста! — Он закрыл уши ладонями. Но сидеть вот так — подняв руки — он уже не мог, и руки бессильно упали.

— Гэл! Не вздумай выйти из дома! — В голосе старика послышалось зловещее шипение. — Ты умрешь от голода. Тебя никто не накормит, кроме меня. Не вздумай уходить! — Старик зашелся приступом смеха. — Ты все равно не пролезешь в дверь!

— Кто ты? Что тебе надо?

— Кто я? Ха-ха, Гэл, ты слишком туп, чтобы понять. Это выше твоего понимания!

— Что ты хочешь от меня?

— Я? Ничего такого, Гэл, что повредит тебе. Я забочусь о тебе, никто не позаботится о тебе лучше, чем я! Ты только слушайся меня. Скушай сандвич, Гэл. Вкусный сандвич.

— Я хочу выйти отсюда. Я хочу к людям, я… — Гэл говорил, с трудом преодолевая одышку.

— Я лучше знаю, что тебе надо, Гэл. Тебе полезно скушать сандвич. Видишь, как ты похудел, пока спорил со мной. — Старик засмеялся.

Гэл не поверил своим ушам. Эта тварь издевается над ним! Он скосил глаза вниз, на свой живот, выпиравший так, что не видно было ног, и выругался.

— Как тебе не стыдно, Гэл! — насмешливо заметил старик. — Поносить такими словами меня! Я столько сделал для тебя. Скушай сандвич, Гэл! Или заварное пирожное! Тебе нужно подкрепиться!

Хокинс еще раз окинул кухню взглядом, решив, что сходит с ума Он слышал голос, но не видел обладателя этого голоса. Верный признак того, что с ним не все в порядке. Тем более нужно выбираться, если он не хочет окончательно свихнуться. Он решительно направился к двери.

— Дурак! — гаркнул старик и зашелся смехом. — Ты же не пролезешь в дверь! Ха-ха! Съешь сандвич и оставайся со мной.