Лилипут

— Не говори обо мне в третьем лице.

— Успокойся, Марк. — Лоулесс положил руку на узкие покатые плечи доктора.

— Успокойся?! — гаркнул Лок. — Успокойся? Ты видел свое лицо? Видел? И ты мне говоришь «успокойся»?

— Ну и что такое с моим лицом? — Лоулесс вымученно улыбнулся.

— Ты еще спрашиваешь? — Лок замолчал на мгновение, потом нервным, срывающимся голосом процедил: — Да ты помолодел лет на пятнадцать!

В первое мгновение шериф недоумевающе смотрел Локу в глаза, не понимая, то ли Лок не к месту пошутил, то ли он сам чего-то недопонял. Доктора била мелкая дрожь, и он был совершенно серьезен. Нет, Марк не такой человек, чтобы шутить в подобной ситуации.

— Не понял, — выдавил из себя шериф. — Что ты несешь?

— Я говорю, что ты помолодел! Ты сейчас моложе меня.

— Тебе плохо, Марк? — Лоулесс по-прежнему не понимал, что имеет в виду Лок.

— Нет, мне очень плохо, Чарли. Но я говорю то, что вижу. Ты… изменился после того, как побывал в доме Холи-стера. Изменился, Чарли… Помолодел.

— Да что ты такое говоришь? — Непонятно почему, но Лоулесс испугался по-настоящему этих расширенных глаз врача, который был похож сейчас на сумасшедшего.

— Ты думаешь, я сам верю тому, что вижу? — прошептал Лок. — Как бы не так. Я не верю. Но тебе, Чарли, сейчас не пятьдесят. Тебе сейчас намного меньше. И этого не может быть.

Лоулесс замер, размышляя, не сошел ли Лок с ума за время его отсутствия. Лок был хорошим патологоанатомом. Благодаря такому человеку в таком маленьком городишке, как Оруэлл, можно было проводить экспертизу без помощи извне, за исключением особых случаев. Окружным моргом служило местное похоронное бюро, и Лок, исполнявший обязанности коронера, на своем веку повидал немало. Может, сегодняшние события слишком повлияли на него? Вполне вероятно, если принять во внимание, что он говорит.

— Марк! Я понимаю тебя. Ты устал и…

— Ничего ты не понимаешь! — взревел Лок неожиданно низким и мощным голосом. На его лысине играли отблески света из гостиной дома. — Посмотри на себя, Чарлз! Я не шучу! Посмотри на свое лицо, черт возьми! Господи, мы все хотим помолодеть, но не до такой же степени! И не таким образом! — Изо рта дока вылетело несколько капель слюны, попав шерифу в лицо. — Что, черт тебя дери, с тобой там случилось? Что ты там делал? Как такое возможно? Господи, я…

— Погоди, Марк! — остановил его Лоулесс. Он вдруг почувствовал, что страх вползает ему в душу, точно змея. — Пауза. Стоп. Помолчи секундочку!

Шериф дышал с присвистом и чувствовал, как на затылке встают дыбом волосы. Такое впечатление, будто там лазают с десяток муравьев. Все признаки помешательства дока, казалось бы, налицо. Ненормальный никогда не считает себя ненормальным. И может говорить порой разумные вещи. Однако Чарли вдруг засомневался в помешательстве Лока. Да, вид у него был испуганный, но… в его глазах светился все тот же трезвый, скептический ум. Да дело было и не только в этом!

Чарли вспомнилось, сколько странных, ирреальных событий произошло за последние недели. За какую-то минуту они прошли перед ним длинной чередой… Чарли даже удивился, как могут столько вместить какие-то шестьдесят — семьдесят секунд. Он сидел с Хокинсом (которого уже нет), рассуждая о новых (пока еще возможных) хозяевах дома Алекса Тревора. Оба они отлично помнили, как странно умерла Саманта Тревор. Оба склонялись к тому, что поступили правильно, скрыв от жителей города подробности ее смерти. В глубине души каждый из них почему-то надеялся, что произошла какая-то ошибка. Хотя о какой такой ошибке могла идти речь? Ладно, когда констебль был в том доме один, вернее с помощником шерифа Джеком Монро (ушедшим теперь в отпуск) — он еще мог в чем-то сомневаться. Например, что, может быть, не разглядел при плохом освещении маленькую ранку, оказавшуюся тем не менее смертельной, или же перерезанную артерию, хотя и в этом случае он бы позже все равно удивился, как это и почему не сумел ее рассмотреть. Однако после того, как Лок, выпрямившись, взглянул на Гэла Хокинса какими-то затравленными глазами и его лысина (не говоря о лице) побелела так, словно кто присыпал ее мукой, констебль понял, что не ошибался. Зубы у Лока стучали так, словно он промерз до мозга костей, и он даже прикусил себе язык. Когда же он смог говорить, то рассказал такое, что констебль просто не мог в это поверить, потому что этого просто-напросто не может быть. Шериф оказался куда более практичным. Он оставил на потом свои рассуждения в стиле «верю — не верю» и поставил всех перед вполне логичным вопросом: как быть дальше? Лок, пришедший немного в себя, предложил то, что предложил, и все с ним согласились.