Лиловый (Ii)

   Закованный, которого привел руосец, все это время стоял за спиной Леарзы, оглядываясь с открытым ртом. Аллалгар никогда в жизни не видел такой роскоши; сияющие улицы Централа пролетели перед его глазами сплошным ослепительным потоком, и вот он оказался во дворце Наследника, и сам юный бог смотрел на него пронзительным умным взглядом. Странный коротышка не соврал ему: теперь Аллалгар будет жить в Централе.

   Его отвели в большую светлую комнату, дали другую одежду, принесли ужин на подносе; Аллалгар чувствовал себя аристократом. На какое-то время он вовсе поддался этому ощущению, вообразил, что он -- законнорожденный сын своего безвестного отца, молодой наследник богатого клана.

   Потом сошло на нет. Аллалгар был совершенно один здесь. Он никого не знал; даже слуги смотрели на него с затаенным презрением во взглядах. Он пожалел о том, что не попросил Наследника что-нибудь сделать и для Нины тоже. В конце концов, Нина была добра к нему и штопала ему белье. И, может быть, Наследник знает, где Кэнги? Аллалгар очень хотел увидеть Кэнги.

   На второй день Аллалгар познакомился с Меразом; тот сам первым пришел к нему в комнату. Аллалгар в это время сидел возле окна и тосковал, выглядывая на площадь с фонтаном. Мераз был немногим ниже самого Аллалгара, жилистый и подвижный, смуглое лицо выдавало в нем закованного с первого взгляда. Он вошел в комнату Черного и остановился, рассматривая его безо всякого стеснения.

   -- Ведь ты тоже закованный, -- обратился к нему Аллалгар, чувствуя себя неуютно. -- Ты кто?

   -- Звать Мераз, -- отозвался тот. -- А ты, значит, наполовину аристократ? Что-то по тебе не скажешь.

   Аллалгар набычился, медленно встал; видимо, его немаленький рост впечатлил чужака.

   -- Довольно меня этим дразнили, -- буркнул Аллалгар. -- Еще одно слово про моих родителей -- и я тебя в окно вышвырну. Ну, зачем пришел?

   Мераз негромко рассмеялся. Смех у него оказался какой-то... хищный; черные глаза блеснули на Аллалгара.

   -- Посмотреть на тебя, -- честно сказал он. -- До тебя я был единственным из закованных, кого поселили в такую же комнату. И я до сих пор не знаю, для чего это сделал господин Фальер.

   Аллалгар не нашелся, что ответить на это, и глупо замолчал. По правде говоря, он тоже не очень понимал, что он здесь делает; подспудно он знал, что аристократ из него никудышный, курам на смех, и если настоящие аристократы и сделают вид, что приняли его за одного из них, то только чтоб потешаться над ним.

   -- Да, -- протянул Мераз, -- умом ты не блещешь. Ладно, еще понаберешься, может быть. Меня господин Фальер каждый день почти берет с собой на встречи с инопланетянами. Уже слышал о них, а? Они здесь, уже больше месяца показывают нам свои проклятые машины.

   -- Слышал, -- ответил Черный. -- Правда, что у них совсем нет души?

   -- Не знаю, -- Мераз пожал плечами. -- Но лица у них просто каменные. Ничем их не удивишь, ничем не проймешь. Да один из них привел же тебя.

   Аллалгар растерялся: приведший его человек ему казался самым обыкновенным аристократом.

   -- Он не такой, -- сказал Аллалгар. Мераз рассмеялся снова.

   -- Конечно, не такой. Он с другой планеты. Они говорят, спасли его. Но он с ними заодно, пользуется их машинами. Я бы ему не стал доверять.

   Аллалгар ничего не сказал ему на это; все это было слишком сложно для него.

   ***

   Он стоял посреди комнаты, расправив плечи, отчего казался совершенно огромным, похожий на доисторического северного светловолосого бога-кузнеца, а лицо у него было добродушное. Ни за что нельзя было сказать, что в голове у него электронный мозг; у него были живые, совсем человеческие глаза, а на подбородке до сих пор виднелась полузажившая царапина, оставленная кулаком Богарта. Люди вокруг него переговаривались, хмурились, а он продолжал посмеиваться и смотрел на них с обычной хитринкой во взгляде.

   -- Не рано, профессор? -- спросил Гавин, веснушчатое лицо которого напоминало маску, столь было неподвижно. -- Может быть, стоит еще выждать.

   -- Дольше ждать нет смысла, -- возразил профессор Квинн, -- их реакция все равно будет негативной, и длительный срок может лишь разозлить их. Я считаю, время пришло.

   -- Пусть узнают, -- согласился с ним и Каин; Леарза, стоявший у окна, избегал смотреть на него, мрачно уставился в сторону. -- А потом как-нибудь и привыкнут, ха-ха! Человек, говорят, ко всему привыкает, а я не вот там какое-нибудь чудовище, ну если, конечно, ха, меня не разозлить!

   -- Я все-таки попросил бы тебя серьезнее отнестись к этому, Каин, -- мягко сказал профессор. -- Это очень важный момент, едва ли не более важный, нежели наша попытка объяснить им принципы теории массового бессознательного Катар.

   -- А я разве не серьезно?..

   -- Пока ты так гогочешь, -- пробормотал Таггарт, -- никто не может серьезно отнестись к заданию.

   -- Во-от оно как! А я теперь виноват, ага!

   -- Время, -- окликнул Касвелин, взглянувший на часы. -- Пойдемте.