Лимб

Точнее – в обширную территорию, многократно превосходящую размерами самые большие площади Трордора. Небо над головой мастера было очень странным. Казалось, неведомый великан расплескал бочку голубого крондатского вина, которое вспучилось полупрозрачными разводами и заполнило собой почти две трети небосклона. Звезды тонули в этом сиянии, похожем на взрыв газового баллона дзуарского дирижабля. В просветах клубилась багровая муть, похожая на огненные шары боевых магов. Неправильные шары. Искаженные и перекрученные, завернутые в спирали и невообразимые, запредельные для понимания фигуры. Луны отсутствовали напрочь – глаза Ольгерда тщетно пытались отыскать в этих разноцветных тучах хотя бы один тоненький серп. А внизу, под диким великолепием туманности Тарантул, простиралось каменное поле, разделенное на квадраты и подсвеченное посадочными огнями.

Всюду кипела жизнь.

Распускались металлические цветы звездолетов, ездили какие-то машины, сновали туда-сюда человеческие фигурки. Корабли отличались типами, размерами, конфигурацией обшивки и даже оттенками силовых полей, мерцающих всеми цветами радуги.

Вдалеке, у самого горизонта, виднелось куполообразное здание, усеянное огнями и ощетинившееся лесом непонятных крестообразных надстроек. Еще дальше мастер увидел световые потоки, формирующие ту самую решетку, которая наблюдалась в иллюминаторе при посадке.

В каменном покрытии под ногами загорелось молочно-белое окно.

– Нам туда, – Картер потянул мастера за рукав.

Прибывшие переступили световую границу, и перед глазами Ольгерда возникли цифры обратного отсчета.

– Что это?

– Фильтр, – последовал ответ магелланца. – Обнаруживает вредоносные вирусы и заболевания, подхваченные вне Риордана. Сканирует на предмет запрещенных технологий и оружия массового поражения.

Общий смысл был мастеру понятен, но детали вскрывали всю бездну его отсталости.

«Сканирует» – исследует?

И что такое оружие массового поражения?

Наверное, будь Ольгерд магом-стихийником, эти понятия обрели бы некую логику.

Краем глаза Ольгерд видел силуэты Посторонних, начавших покидать звездолет. Люди расходились по периметру прямоугольной зоны, замирали в границах фильтров и терпеливо дожидались конца сканирования.

Цифры оказались родными, терранскими.

Поверхность фильтра обрела зеленый окрас.

– Мы свободны, – сказал Картер.

– И куда теперь?

– К терминалу.

Ольгерд последовал за магелланцем. Картер направлялся в сторону приземистой черепахообразной машины, подъехавшей к звездолету со стороны купольного здания. Туда же топали остальные члены экипажа. Некоторые с интересом косились на мастера. Ольгерд впервые видел столько Посторонних одновременно и с непривычки это нервировало. Впрочем, магелланцы не носили мантии снов и внешне ничем не отличались от обычных людей.

К машине подтягивались пассажиры трех звездолетов, совершивших посадку в радиусе шестиста локтей. Ну, или трехсот метров. Надо привыкать к метрической системе, доставшейся в наследство от предтеч.

Вблизи машина оказалась колесным экипажем, смахивающим на паромобили Стимбурга. Диски и шины выглядели впечатляюще, достигая половины человеческого роста. Две раздвижных двери открывали доступ к ступенькам, ведущим в салон.

– Это автобус, – пояснил Картер. – Просто очень большой. Для передвижения по космопорту.

Еще одно новое слово.

Космопорт.

Автобус действительно был очень большим. И вместительным. Когда Ольгерд вслед за Картером поднялся на пассажирскую платформу, то увидел просторный салон с двумя рядами мягких кресел и узким проходом посередине. В задней части автобуса находился трап, ведущий на второй этаж. Именно туда Картер и повел своего спутника.

Салон стремительно заполнялся людьми.

Многие тихо разговаривали, смеялись, делились впечатлениями. Ольгерд отлично понимал речь магелланцев – они общались на староземном языке. Истинном тер, как сказали бы Знающие-на-Перекрестках. С легким акцентом, разумеется. Иногда речевые обороты строились неправильно с точки зрения Ольгерда, а в отдельных словах делались неестественные ударения. Но к этому можно привыкнуть. Естественно, на протяжении тысячелетий любой язык поменяется. Даже тот, на котором разговаривает большая часть людского космоса.

На втором этаже столпотворения не наблюдалось. Ольгерд насчитал человек десять пассажиров, рассевшихся преимущественно возле окон. Ряды состояли из двух сидений.

– Располагайся, – бросил через плечо Картер.

Они заняли соседние кресла.

Салон освещался тусклыми потолочными лампами. Всюду царил полумрак. Многие пассажиры дремали, изменив угол наклона своего кресла. Ночь всё-таки, подумал Ольгерд.

Через несколько земных минут автобус тронулся с места. Плавно развернулся, набрал скорость и покатил в сторону далекого купола.

– Что дальше? – поинтересовался Ольгерд.

– Поживешь у меня, – задумчиво произнес Картер, откинувшись в кресле. – Освоишься. Поговоришь кое с кем.

Ольгерд насторожился.

– С кем?

Картер закрыл глаза.

Мимо проносились линии посадочных огней, массивные туши звездолетов и другие автобусы.