Лимб. Анафемные души

– Ну и зачем ты разбудила меня в такую рань, сестрёнка? – спрашивает недовольно и опускается на край широкой кровати. Думаю – своей кровати. Мы в его спальной. – Надеюсь что-то серьёзное? Потому что сегодня я планировал выспаться.

А я не отвечаю. Дрожу с ног до головы, и что-то крепко сжимаю в руке.

– Что там у тебя? – брови Томаса хмурятся. – Показать что-то хочешь?

Стою как вкопанная, будто громом поражённая, а затем протягиваю к нему руку и разжимаю кулак. Белая пластиковая полоска лежит в ладони и пестрит двумя яркими красными чёрточками.

– Что за?.. – Глаза Томаса расширяются, панический взгляд устремляется мне в лицо, и снова на тест с положительным результатом, и снова на меня. – Ты же не…

– Да, Томас! – каркающий голос срывается, дрожит. – Это то, о чём ты думаешь!

– Твою мать… – вскакивает с кровати, несётся к двери и закрывает на замок.

– Я беременна!

– Тише!!! – рычит взбешённо, взгляд суетливо бегает по комнате. Запускает руку в волосы и сжимает в кулаке. – Быть не может! – выхватывает из моей руки тест и долго… очень долго и пристально пялится на него, словно поверить не может, что две полоски ему не мерещатся.

– Ошибка, – наконец выдавливает и бегающими глазёнками смотрит на меня. – Сколько раз делала?! – сжимает тест в кулаке, настигает меня и хватает за плечи. – Сколько раз?!

– Достаточно, чтобы убедиться в результате, – слёзы продолжают катиться из глаз, срываются с подбородка.

– И… и что это значит? – самый глупый вопрос из всех, что он мог задать. – Ты… ты точно…

– Страшно? – болезненная улыбка растягивается на моих губах, а в глазах вспыхивает нечто зловещее, жестокое, не свойственное той, кем я была.

– Ты… ты… – Томас кружит по комнате и трясёт головой. – Ты уверена, что… Да нет, чёрт! Он не может быть моим!

– Почему? Вполне может, – каркающий смешок вырывается из моего рта, безумие в глазах растёт. – Пятьдесят на пятьдесят, Томас. Думаю, стоит сказать об этом маме.

– Нет! – шипит в лицо, встряхивает за плечи. – Только попробуй.

– И что ты сделаешь? Скажешь, что я лгу?

– Мы… мы… Постой, – лихорадочно проводит рукой по лицу, пытается прийти в чувства. – Мы всё исправим. Я найду лучших врачей. Никто не узнает, что…

– А я не хочу. Не хочу от него избавляться.

Теперь Томас выглядит так, будто кто-то больно ударил его по голове.

– Что ты несёшь, дура?.. Он может быть моим!

– А может быть и Блэйза. Я не стану убивать ребёнка Блэйза.

– Ты… ненормальная.

– Я не собираюсь говорить маме. А если скажешь ты, я расскажу ей всё, что между нами было, Томас.

– Не посмеешь, – безумно улыбается. – Кишка тонка.

– Вот и проверим, – голос дрожит, но точно не от страха. – Скажешь ей, что я беременна, Томас, и она и твой отец узнают, какая мразь на самом деле их идеальный сын.

– Они не поверят тебе.

– Поверят, если тест ДНК подтвердит твоё отцовство.

– Мать избавится от ребёнка ещё раньше, чем его можно будет сделать, идиотка! – Да, но что они подумают о тебе? – продолжаю холодно улыбаться. – Будут ли доверять, после всего что узнают? Блэйза больше нет, мне незачем врать.

– Ты… Да ты сумасшедшая! – ударяет кулаком по стене и тут же взвывает от боли. – От него надо избавиться! Зачем тебе всё это?!

– Потому что я так хочу.

Приближается ко мне и нависает сверху:

– И что ты будешь делать? Живот свой будешь прятать? Как долго? А что потом? Что если ребёнок… чёрт… от меня?

– Раньше об этом надо было думать.

– Сука, – хватает за плечи и вжимает в стену. – От него надо избавиться!

– Он не от тебя.

– Ты не можешь быть уверена!

– Просто знаю.

– А что если нет?!

– А если нет… это всё равно ребёнок. Я не стану убивать его.

– Да ты сама ещё ребёнок! – встряхивает меня, лицо багровеет, глаза закипают от ярости и бессилия. – Мать убьёт его, не важно на каком сроке правда откроется. И тебя убьёт следом!

– Ты должен будешь меня прикрыть.

– Что? – замирает, будто ослышался. – Я, что?

Тяжело сгладываю и продолжаю увереннее:

– Я не позволю ни ей, ни тебе это сделать. И если хочешь, чтобы я держала всё в тайне, то должен будешь прикрывать меня всё это время. Или… не только моя мать и твой отец узнают о том, что ты со мной делал, но и… пресса, Томас. Я об этом позаботилась.

– Что? – выдыхает, роняя руки по швам и больше не находит что сказать.

– Даю слово, что если ребёнок будет твоим, никто и никогда об этом не узнает. Но стоит тебе и маме хотя бы раз попытаться заставить меня избавиться от него, и о том, какой ты больной ублюдок узнают все! Отец тебе никогда этого не простит, Томас. Он всё дерьмо из тебя выбьет, лишит наследства, закроет счета и сошлёт так далеко, что больше никто и никогда о тебе не услышит.

Молчит. Не двигается. Почти не дышит. Смотрит на меня растоптанным взглядом и едва заметно качает головой:

– Ну ты и стерва…

– Должно же мне было хоть что-то от матери передаться. – Выхватываю у него из руки тест и направляюсь к двери. Замираю, опустив ладонь на ручку, и бросаю на потерянного Томаса последний взгляд. – Вы отняли у меня любимого. Но я не позволю отнять у меня последнее, что от него осталось.

– А если это не от него осталось?..