Лингвистическая психотерапия

Я намеренно привела столь обширную цитату, чтобы показать специфику хайдеггеровских рассуждений о языке как универсальном проекте человеческой экзистенции. Присутствие, Dasein, о котором идет речь выше, проявляет себя в разговоре, диалоге – говорении, слушании и молчании. Концепт бытия у Хайдеггера – это говорящее-здесь-бытие, бытие, говорящее "Да" этому миру, несмотря на свою конечность: Da-sein.

Ж.-П. Сартр свое исследование сущности человека и способа (проекта) его существования ("Бытие и ничто", 1943) назвал очерком феноменологической онтологии. Рассматривая окружающую действительность в качестве феномена, Сартр выделяет собственно феномены, которым присуще лишь бытие-в-себе, и феномены, представленные в сознании и обретшие тем самым бытие-для-себя. Познание является мерой бытия, а различные возможности существования, присущие человеку (вопрошание об истине, сомнение, вера, утверждение ценностей, разум), обретают свое значение в зависимости от трактовки реальности. Такая трактовка (Сартр называет ее трансцендентальной рефлексией) является прерогративой сознания; сознание – это взгляд, брошенный на реальность, взгляд, перед которым сама реальность раскрывается такой, как она есть. Первичное отношение сознания с миром – это отрицание реальности, ее "ничто". Онтологический смысл сознания может быть описан только как пустота, недостающее-к-бытию, необходимость "сделать себя", а не просто существовать. Существование человека, наделенного сознанием, Сартр называет "проектом", имея в виду проектирование себя и своих возможностей. Пределом возможностей сознания были бы всемогущество и всезнание ("человек как неудавшийся Бог"), но такое желание по своей природе не способно реализоваться.

Сознание никогда не может стать реальностью, осознанием которой оно является, как и реальность не может стать сознанием – она состоит просто-напросто из фактов. В этом несводимом различии между сознанием и реальностью коренится возможность продуцирования свободных актов, организующих мир в ситуацию. Познание, благодаря которому объект предстает перед сознанием, – отношение превращения в "ничто", ибо оно может представлять себя лишь как то, что не является сознанием

. Сознание есть усилие, разжимающее тиски бытия, усилие человека дать себе свою фактичность, а не просто

быть ею. Постижение конкретных форм артикуляции бытия сознанием ("проекта", в результате которого вместо нерасчлененных масс бытия человек имеет дело с конкретным миром) возможно лишь через антитетическое взаимоотношение с Другим.

Концепция Другого у Сартра – самое интересное для психолога в содержании "Бытия и ничто". Будучи неотъемлемой частью проекта человеческого существования, Другой есть прежде всего возможность (точнее, инстанция) трансцендирования сознания. Другой связан с рефлексирующим сознанием отношением объектности, это отношение представляет собой предпосылку личного присутствия в мире и – одновременно – фундаментальное условие объективации сознания. Сартр пишет: "Если Другой-объект определяется в союзе с миром как объект, видящий то, что вижу я, моя фундаментальная связь с Другим-субъектом должна быть сведена к моей постоянной возможности быть видимым

Другим... "Быть видимым Другим" равно истине "видеть Другого". Понятие Другого, таким образом, ни в коем случае не имеет в виду сознание уединенное и вне мира, которое я не могу даже помыслить: человек определяется по отношению к миру и по отношению ко мне самому; он оказывается этим объектом мира, который определяет внутреннее протекание универсума, внутреннее кровоизлияние; он есть субъект, который открывается мне в этом бегстве меня самого к объективации" (100, р.314).

Для рефлексирующего сознания изначальная связь с Другим – это не просто конкретное присутствие некоего объекта в универсуме, это повседневное ощущение, испытываемое постоянно: Другой смотрит на меня. Эту связь, полагаемую фундаментальной, Сартр кладет в основу своей теории Другого: "если Другой, в принципе, есть тот, кто смотрит на меня, мы должны иметь возможность прояснить смысл взгляда другого" (Там же, р.316). Другой, получая статус дорефлексивного cogito, оказывается ни чем иным как бессознательным субъекта: "я сразу осознаю себя как ускользающего от себя, не в качестве являющегося основанием своего собственного ничто, но в качестве имеющего свое основание вне себя. Я существую для себя только как чистая отсылка к Другому... Все происходит так, как если бы я имел бытийное измерение, от которого был бы отделен радикальным ничто: и это ничто есть свобода Другого" (р.318).