Лингвистическая психотерапия

Для психолога, и, в особенности для психотерапевта, проблема состоит не в потере реальности, а в силе, вызывающей к жизни то, что заступает ее место. Процесс симуляции, как замечает Ж.Бодрийяр, начинается с устранения всякой соотнесенности, с ликвидации всех референтов и их искусственного воскрешения с помощью знаковых систем. Референт (предмет, значение, чувство) изымается и заменяется собственной проекцией, причем такая бессознательная замена очень часто нивелирует индивидуальные характеристики модели, усиливая ее групповой, конвенциональный характер. Симуляция бесконечно продолжается, и постепенно искусственно созданные серии, сочетания, наборы, умножающие количество подмен, формируют особый мир вторичности[12].

Симулякр, в отличие от просто подделки, стремится представить себя более реальным, чем сама реальность, более действительным, чем действительность. Главное в симулякре – не столько имитация онтологической основы вещей или действий, сколько претензия на бытие. В результате происходит, как пишет Бодрийяр, "непомерное раздувание мифов об истоках и знаков реальности. Непомерное раздувание вторичных истины, объективности и аутентичности. Эскалация подлинности пережитого, воскрешение образа там, где исчезли предмет и субстанция. Бешеное производство реального и референтного, параллельное и превосходящее по сравнению с безумием материального производства: такова симуляция в касающейся нас фазе – стратегия реального, неореального и гиперреального" (88, р. 17). Появление симулякров ведет за собой исчезновение реальных феноменов. Дыру на месте сущности заменяет видимость, не заполняющая, а маскирующая изъян. В нашем обществе и культуре симуляция настолько широкомасштабна, обычна и типична, что сама реальность вынуждена совпадать с моделями симуляции. Большинство людей не отдают себе отчета в том, что симулякры-модели уже давно более реальны, чем вещи и более значимы, чем слова.

Одним из следствий описанного выше симуляционного моделирования

является процесс лавинообразного возрастания количества информации о реальности наряду с параллельно идущим процессом ее обессмысливания. Как говорит Бодрийяр, сегодня мы живем во вселенной, в которой становится все больше и больше информации и все меньше и меньше смысла. Когнитивные модели, описывающие кодирование информации в процессе создания внутренних, мысленных образов реальности (а также их генезис и функционирование), исследованы в психологии достаточно фундаментально. Наиболее известными являются радикальная гипотеза образов (89),

концептуально-пропозициональная гипотеза и гипотеза двойного кодирования

(99). Весьма существенно, что каждая из них описывает процесс кодирования информации как многоступенчатый, включающий несколько уровней когнитивной обработки, каждый их которых “переписывает“ ее своим особым способом (посредством миметических копий, образов, схем, концептуальных обобщений, в знаковой и символической форме и т.п.). И на всех этапах обработки существует некая избыточность информации – т.е. ее присутствует больше, чем необходимо для понимания.

Лавина информации, содержащаяся в модели, ответственна за то, что происходит с действительностью – это имплозия, внутренний взрыв в результате перенасыщения и сжатия. У человека и человечества слишком много знаний, сведений, которые, не будучи осмыслены, обращаются против него, вторгаясь в его внутренний мир, взрывая изнутри. Смысл – единственное, что может противостоять имплозивному насилию – сплошь и рядом не нужен, избыточен по отношению к информации, существующей уже только для себя самой. Такая модель реальности ведет себя по отношению к последней как "черная дыра", в которую информация о действительности может утекать бесконечно. Результатом функционирования такой модели будет бессмысленное (психотическое) поведение ее обладателя.