Лингвистическая психотерапия

Такая онтологизация дискурса, достаточно необычная для отечественной психологической традиции, является устойчивой чертой современного гуманитарного знания. Осуществленный в философии второй половины ХХ столетия лингвистический поворот фактически был сменой парадигмы. Новое постметафизическое мышление, отказавшееся от принципа тождества бытия и рефлексивного cogito, сакрализовавшего теоретический образ жизни, является более универсальным и прагматичным благодаря использованию метода рациональной реконструкции интуитивного, дотеоретического знания компетентных субъектов речи и действия. Классическая декартова рациональность, выделяя в качестве основного отношение человеческого сознания к чему-то такому во внешнем мире, что можно отобразить в представлении и чем можно манипулировать, рассматривала язык как нечто второстепенное, удобную систему средств представления и обобщения. В новой постмодернистской концепции коммуникативной рациональности (Ю.Хабермас) область символического, занимающего промежуточное положение между мышлением и миром, приобретает самостоятельное значение. На смену анализу субъект-объектных отношений приходит исследование отношений между языком и миром; конституирование мира приписывается уже не мышлению и логике, как у Декарта, Гегеля и Канта, и не трансцендентальной субъективности, как у Гуссерля, а грамматическим структурам (Витгенштейн). Место с трудом поддающейся проверке интроспекции занимает реконструктивная работа лингвиста.

В традиционных психологических исследованиях новые веяния захватили прежде всего сферу феноменологии социального. Утверждающая себя ныне в отечественной науке школа социальных конструкционистов декларирует следующий принцип: "Осмысление социопсихологической реальности не равнозначно “физическому знанию“ и требует принципиально иной эпистемологической модели. С этой точки зрения, научная истина не тождественна знанию о мире как он есть, которым располагает объективный наблюдатель. Соответственно, научная теория не может быть сведена к описанию этой истины избранными исследователями. Теория и истина представляют собой специфические формы дискурса, которые отражают социально-практическую локализацию своих носителей, побуждая всех членов данного социального сообщества принять вполне определенные формы социальной жизни. Критерием оценки социопсихологической теории служит не степень ее соответствия подлинному миру, а ее социальная интеллигибельность и способность генерировать новые поведенческие феномены, которые утверждают истину, проецируемую теорией" (54, с.9). Как видим, и здесь дискурс имеет приоритетный гносеологический статус.

Понятие дискурса

, речи, погруженной в жизнь, одно из центральных в постмодернистской философии и ключевое для понимания процессов объективации психической реальности, заслуживает подробного рассмотрения. Подобно другим модным терминам, таким, как "ментальность" или "эпистема", это понятие часто становится жертвой произвольного словоупотребления, а широта контекстов, в которых оно фигурирует, исключает возможность интуитивного понимания его смысла. На русский язык discours переводилось как "речь", "тип речи", "то, что образует текст". Дискурс есть способ говорения и возможность сказать нечто определенным образом. Говорить могут не только люди и тексты, эта семиотическая способность закреплена также за объектами материального мира (дискурс вещей у Ж.Бодрийяра), эмоциональными состояниями (

дискурс любви Ю.Кристевой), и вообще, самыми различными проявлениями человеческой природы (например, дискурсы власти, сексуальности

и безумия, исследованные М.Фуко). Иногда это тип говорения – "метафорический дискурс", иногда тип дискурса устанавливается предметной областью (психотерапевтический дискурс), стилем речи (академический дискурс), художественным мировоззрением и эстетическим каноном (дискурс кэмпа у С.Зонтаг).