Лингвистическая психотерапия

Отсутствие методологической рефлексии и даже элементарной интеллектуальной респектабельности у целого ряда маргинальных форм психологического воздействия на личность (если оставить в стороне крайние варианты – такие, как например, пресловутая охлотелепсихотерапия

) отнюдь не уменьшает степени их влияния на обыденное массовое сознание. А запрос на психотерапевтическую помощь уже сейчас весьма существенен, и он продолжает расти. Спрос рождает предложение, а мода влияет на процесс выбора. Интерес к психотерапии испытывают многие люди, чья жизнь или работа в той или иной степени связана с общением и межличностным взаимодействием: врачи, педагоги, бизнесмены, социальные работники, государственные чиновники, юристы, представители сферы услуг и торговли. Поэтому представляется чрезвычайно важным выявить тот диапазон, ареал небессмысленного семиозиса, за пределами которого коммуникацию и речевые практики нельзя считать психотерапевтическими в собственном смысле этого слова. Кроме того, интересно было бы выделить и рассмотреть своего рода "нулевую степень" дискурса, служащую водоразделом между семиосферой психотерапии и внеположным ей семиотическим пространством ортодоксально-нормативной формы психического моделирования реальности, опирающейся на представления о единственно возможном способе описания действительности, не зависящем от особенностей языка такого описания.

Интересно, что во многом сходную, хотя и несколько отличную картину положения дел можно наблюдать и за рубежом. С учетом общих теоретических и прагматических различий между европейскими и американскими школами (речь идет не столько о реальной "географии" подходов, сколько об их методологическом "духе" – вряд ли работы Дж.Хиллмана или Б.Беттельхейма можно отнести к американской психотерапевтической культуре), даже в рамках весьма сходных направлений отсутствуют непротиворечивые трактовки оснований для анализа и классификации форм и методов психотерапевтического воздействия. Так, известный американский психотерапевт и координатор исследований в сфере теории и практики психологической помощи Дж.Зейг для понимания процесса терапии и позиций занимающихся ею специалистов предлагает коммуникационную метамодель

, включающую в себя такие параметры: позиция терапевта (личностная и инструментальная), представления о цели (различные у терапевта и клиента; последний нуждается в том, чтобы конечная цель терапии была определенным способом "упакована"), индивидуальная специфика психотерапевтической работы и ее эмоциональная ценность для клиента (см. 73, т.1, с.10-14).

К.Роджерс, один из основоположников экзистенциально-гуманистического направления, полагает, что психотерапевтическая теория должна отражать "последовательные, упорядоченные усилия выявить смысл и порядок явлений, относящихся к субъективному опыту" (73, т.3, с 21). В соответствии с этими взглядами в любой терапии, по его мнению, основополагающими являются понимание основ человеческой природы, личные аспекты терапевтических отношений, способы и формы реорганизации Я клиента, интуиция и эмпатия психотерапевта. Р.Мэй, не менее известный авторитет и классик, считает, что почти для каждой проблемы есть своя форма терапии и насчитывает их более трехсот. Даже краткий перечень попыток выделить и классифицировать основы психотерапевтической теории и практики наверняка потребовал бы отдельной книги. А для обобщения результатов дискуссий о том, что считать психотерапией (и почему) понадобилось бы уже несколько томов.

Поэтому мне представляется разумным и целесообразным анализировать психотерапевтическую деятельность со стороны ее предметной основы – речевого общения терапевта и клиента. С использованием аудио- и видеозаписей терапевтических сеансов увеличились возможности точной и полной фиксации психотерапевтического дискурса, а глубинная психология, семиотика и лингвистика предоставили широкий набор средств для его анализа.

Психотерапевтический дискурс в качестве речевой формы целенаправленного социального действия одной своей стороной обращен к конкретной прагматической ситуации, обуславливающей его импликации, связность, коммуникативную адекватность набор устойчивых пресуппозиций и т.п., а другой – к ментальным процессам терапевта и клиента, их субъективным стратегиям понимания и порождения речи. Он представлен множеством конкретных форм, точнее – дискурсивных формаций (термин М.Фуко), определяемых различными психологическими теориями, концептами, тематическими выборами и правилами применения. Отдельные направления и подходы конституируются не только способами вербального структурирования коммуникативного акта, но и соответствующим тезаурусом, набором ведущих метафор, конвенциональными нормами влияния имплицитных представлений, природой последних и т.п.