Лингво. Языковой пейзаж Европы

Итак, вот что случилось. Слово она теперь используется применительно к очень узкой категории: это живые существа, в чьей принадлежности к женскому полу говорящий абсолютно уверен. Сюда относятся все женщины и знакомые самки животных: домашние питомцы, лошади или – для фермеров – овцы, коровы и свиньи. В общем-то, почти как в английском.

Но в отличие от того, что происходит в англоязычном мире, у нидерландцев существительные из неживого мира отнесены не к среднему, а к мужскому роду: власть захватило не местоимение оно, а местоимение он. Вопреки традиционным правилам все одиночные объекты теперь именуются он: чашка кофе, самолет, атом, планета – все что угодно. Мужчины и все остальные живые существа, которые не продемонстрировали свою женскую суть, тоже отнесены к этой категории – вопиющий факт лингвистического сексизма. Третье же, и последнее, местоимение единственного числа – оно – теперь относится только к так называемым неисчисляемым существительным типа вино, багаж, информация и абстрактным понятиям, таким как радость, честность

и снова информация.

Конечно, в любом языке есть некоторое расхождение между тем, что слышно на улицах, и тем, что занесено на скрижали словарей и учебников грамматики. Поскольку все языки находятся в непрерывном движении, так называемые правила никогда полностью не соответствуют реальности. Например, английские грамматисты старой школы скажут вам, что местоимение they – это местоимение третьего лица множественного числа и именно так его всегда надлежит использовать. Однако в устной речи им уже давно заменяют местоимения единственного числа, чтобы избежать указания на пол в таких, например, предложениях: Any English speaker will tell you that they have used “they” in this way (любой носитель английского скажет, что они в этом случае говорят «они») вместо Any English speaker will tell you that he has used “they” in this way (любой носитель английского скажет, что он в этом случае говорит «они»). Со временем такое употребление будет признано официально.

В итоге для нидерландских писателей настали трудные времена. Каждый раз, когда им надо написать он, она или оно

, им приходится хорошенько подумать. Как лингвиста меня восхищает наблюдение Дженни Аудринг, что мой родной язык меняется прямо на глазах. Но как писатель я расстроен, потому что я теперь знаю, что в нидерландском языке есть два разных набора правил – одни действуют на улице, другие зафиксированы в словарях, – и каждый раз за письменным столом я вынужден выбирать между ними. Сплошное мученье!

 Страны Бенилюкса экспортировали в английский огромное количество слов – триста с гаком – от beleaguer (осаждать), cruise (круиз) и coleslaw (разновидность салата) до plug (пробка), easel (мольберт) и smuggler (контрабандист).

 Uitwaaien

 – отдыхать, отправившись в ветреное, а также часто холодное и дождливое место. Поскольку британцы, как и нидерландцы, склонны именно к такому – весьма своеобразному – отдыху, это слово им бы пригодилось.

37

Падение и взлет падежей

Цыганский

Многим носителям английского изучение иностранных языков особенно трудно дается из-за падежей. Хочу вас обрадовать: конец этих тварей не за горами. Скорость их исчезновения в разных языках различна, но сам факт очевиден, как очевидно, что вода всегда стекает вниз: они отмирают. По крайней мере, в индоевропейской семье.

Рассмотрим некоторые примеры. Для слова волк в латинском языке были падежные формы lupus, lupi, lupo и так далее. Но в его прямом потомке – французском – осталась только одна форма: le loup

. В древнегерманском было wulfaz, wulfasa, wulfan и так далее – в общей сложности шесть форм, а в современном немецком осталось только четыре из шести, причем в устной речи используется, как правило, не больше трех (der Wolf, dem Wolf и den Wolf – обратите внимание, как падежное окончание переместилось от существительного к его артиклю), а в некоторых диалектах – всего два. На письме встречается еще вариант des Wolfes (волка, волчий), но в устной речи эта форма (единственная уцелевшая в английском!) напоминает голос с того света.

Цыганский гитарист Жан Рейнхардт (Джанго). На цыганском джанго значит я просыпаюсь, но весьма сомнительно, что это имя имеет цыганские корни.