Линия красоты

— Ладно, — проговорил Джеральд, рассеянно проглядывая страницы с рекламой ночных клубов и альбомов. Он, кажется, был немного смущен — не самим журналом, а тем, что пришлось показать его Рэйчел. — Ну и где же работы этого юного гения?

— На обложке.

— А-а… — Джеральд закрыл журнал и уставился на обложку. — В самом деле, «фото Рассела Суинберна-Стивенсона».

— Я и не знала, что у него есть фамилия, — заметила Рэйчел.

— Даже две, — поправил Джеральд с таким видом, словно наконец обнаружил в Расселе что-то достойное уважения.

Некоторое время оба разглядывали причудливую шляпу и неестественно красногубую улыбку Боя Джорджа. Ника он совершенно не привлекал, но сексуальный подтекст фотографии был для него очевиден.

— Этот Бой Джордж… он мужчина, верно? — поинтересовалась Рэйчел.

— Мужчина, — ответил Ник.

— Не как Джордж Элиот?

— Нет, вовсе нет.

— Хороший вопрос, — хмыкнул Джеральд.

Зазвенел дверной звонок — не одно-единственное «динь», а долгая мелкая трель.

— Неужели это уже Джуди? — проговорила Рэйчел, явно недовольная.

Джеральд вышел в холл. Ник слышал, как он отворил дверь и проговорил: «Здравствуйте» — тем казенно-сердечным тоном, каким общался с незнакомцами.

А вслед за тем послышался другой голос, от которого у Ника заколотилось сердце и воздух на кухне вдруг сделался густым и вязким.

— Доброе утро, мистер Федден, сэр. Скажите, пожалуйста, Николас дома?

— А… да-да, он здесь… Ник! — позвал он.

Но Ник уже на подгибающихся от гордости и смущения ногах бежал в холл, и с лица его не сходила глупая улыбка. В первый раз в жизни он принимал дома своего любовника, и было в этом что-то до восторга, до головокружения непристойное.

Джеральд не приглашал Лео войти, он только посторонился, пропуская Ника, и чуть отступил назад.

— Привет, Ник, — сказал Лео.

— Лео!

Ник сжал его руку и так, не выпуская ее, шагнул через порог.

— Ну как дела? — спросил Лео.

На губах его играла знакомая циничная усмешка, но глаза смотрели мягко, почти нежно, словно передавая какое-то тайное послание.

Обернувшись, Ник увидел, что Джеральд едва заметно пожал плечами и двинулся прочь. Он почти слышал его мысли: «Ничего особенного, какой-то приятель Ника… — и немного погодя: — А может быть… да нет, быть не может, он же черный!»

— До чего же я рад тебя видеть! — воскликнул Ник и тут же сообразил, что не стоит так уж явно выказывать свой восторг. А потом: — Я о тебе думал. Удивлялся, чем ты так занят.

В собственном голосе он ясно расслышал материнские нотки — так разговаривала с сыном Дот Гест, когда была недовольна, но не хотела его бранить. Он неотрывно смотрел на Лео, на его лицо, нос, щетину, легкую лукавую улыбку. Смотрел так, словно видел его впервые.

— Да, письмо твое я получил, — сказал Лео.

Нику вспомнилась его загадочная фраза: мол, несколько раз проходил мимо его дома и хотел позвонить в дверь.

— Извини, что не ответил.

— Ничего страшного! — с готовностью отозвался Ник и почувствовал, что две недели тоски и тающей надежды в самом деле уже почти забыты.

— Я тут приболел немного, — объяснил Лео.

— Правда? — Ник этому с готовностью поверил и теперь купался в новом для себя чувстве сострадания и беспокойства. — А что такое?

— Да простуда какая-то или грипп, черт его знает, — ответил Лео. — Никак не проходила.

— Но теперь-то ты выздоровел?

— Здоров, как сто коров! — ухмыльнулся Лео и подмигнул.

Нику захотелось с такой же нахальной ухмылкой сказать: «А меньше надо трахаться по кустам!» — но он не знал, можно ли такое говорить, прозвучит ли это остроумно или глупо, и боялся попасть впросак.

— А ты и вправду негодник, — с одобрением заметил Лео. — Такой негодный мальчишка!

Сегодня на нем были те же потертые джинсы, которые Ник уже знал и любил, как родные, и застегнутый на молнию верх от тренировочного костюма, придававший Лео особенно энергичный, решительный вид.

— Я ведь не забыл, как мы с тобой развлекались в кустиках!

— Я тоже, — хихикнул Ник и оглянулся через плечо.

— Я сразу подумал: «Ну, он, конечно, парнишка застенчивый, даже зажатый, но, богом клянусь, под этими скромными брючками таится что-то необыкновенное. Уж я его раскручу!» И как же я был прав!

Ник порозовел от удовольствия, предчувствуя, однако, что теперь его до конца жизни будет мучить вопрос о разнице между застенчивым и зажатым. Он предпочитал чистые комплименты и любовь без оговорок.

— Ладно, в общем, проезжал я мимо и подумал: попытаю-ка счастья. — Лео окинул его значительным взглядом и продолжал: — Я, собственно, еду к старине Питу на Портобелло. Не знаю, если хочешь со мной…

— Конечно, хочу! — с энтузиазмом откликнулся Ник, хотя идея провести второе свидание в обществе соперника (пусть и бывшего), сказать по правде, совершенно его не привлекала.

— Мы только на минутку. Старине Питу что-то нездоровится.

— О, очень жаль, — проговорил Ник, на сей раз никакой жалости не чувствуя.