Линия жизни

Через некоторое время он исчез совсем, а мы опять остались без начальника: проработав в депо несколько месяцев, Сердюков возглавил завод по ремонту железнодорожной спецтехники, что было ему, конечно, гораздо ближе, чем служба в ТТУ.

В этот раз Сергеев, даже не делая попытки «женить» меня на депо – осознал, наконец, что это бесполезно – назначил начальником Килина Петра Родионовича, который в семьдесят пятом вместе с нами открывал депо в должности зама по эксплуатации. Впоследствии он был переведён в Управление начальником службы движения, где и пребывал до того, как снова появиться у нас.

Этот период работы депо оказался весьма спокойным. Мы все прекрасно знали друг друга. На должность старшего мастера, а затем и начальника ремонтных цехов по моей рекомендации был назначен Офицеров Фёдор Алексеевич, который пришёл в депо ещё в бытность мою начальником ремонтных цехов и работал электрослесарем по ремонту подвижного состава. Он без отрыва от производства окончил институт, да и вообще как специалист был на высоте: без труда находил, а затем быстро и качественно устранял неисправности в схемах троллейбуса. С моей лёгкой руки Офицеров и по сей день работает в Орджоникидзевском депо замом по ремонту.

Кроме того, Пётр Родионович был человеком, способным на компромисс, и обстановка в коллективе была очень доброжелательной. С Килиным невозможно было повздорить по какому-либо незначительному поводу, наши с Вовиком полномочия он не ограничивал, а даже, наоборот, делегировал часть своих, лишь бы мы их достойно применяли. Показатели работы Орджоникидзевского депо были на высоте.

Не так обстояли дела в Октябрьском: оно стало хиреть. Долгое время начальником депо был Виктор Колесниченко, который так же, как и я, начинал работать там сначала электрослесарем по ремонту, затем – после окончания института – главным инженером, а уж потом – начальником. Опыт работы у Виктора был большой, но все эти плюсы сводились на нет одним существенным минусом: любил грешник выпить. Это его и сгубило: последние годы работы в депо он пил всё сильнее, поэтому перед Сергеевым встал вопрос о смене начальника Октябрьского депо, тем более что Геннадий Степанович неважную работу предприятия напрямую связывал с неважным поведением его руководителя.

Однажды, уже поздно вечером, у нас в квартире раздался телефонный звонок. На другом конце провода, как ни странно, был Сергеев. Начав с общих фраз, он быстро перешёл к главному вопросу:

–Скажите, Владислав Михайлович, – он всегда и ко всем обращался на «Вы» и по имени отчеству, – а как Вы отнесётесь к тому, что в депо вернётся Сычёв?

–Да ради Бога, Геннадий Степанович, пусть возвращается. А куда Вы Килина денете?

–В Октябрьское.

Оказалось, что Сергеев предварительно переговорил с Сычёвым, который изъявил согласие вернуться. Но только обратно в Орджоникидзевское депо – в Октябрьское он не хотел ни за какие деньги, так как хорошо знал сложившуюся там обстановку. Ну, а у Петрухи выбора, к сожалению, не было, хоть уходить от нас он и не хотел.

Для чего Сергеев позвонил мне? Не знаю. Могу только предположить: для того, чтоб не обидеть. За сравнительно небольшой промежуток времени Геннадий Степанович хорошо изучил меня, мой вспыльчивый независимый характер; был в курсе того, как я уже однажды уходил из депо и как вернулся обратно, и что из моего ухода вышло. Видимо, долгая партийная работа сделала из него неплохого дипломата. Эта его черта потом проявится ещё не раз, а оценится только с годами и в сравнении с поступками уже других руководителей ТТУ.

Не успел я положить трубку, как телефон затрезвонил снова. Звонил Сычёв, который тоже хотел знать моё отношение к тому, что он вернётся обратно в депо: Геннадий Александрович знал, что это кресло мне предлагали не раз. Услышав, что я всё уже знаю и одобряю, он, по-моему, уснул спокойно.

В общем, рокировка удалась. Колесниченко было предложено перейти в отдел снабжения Западного трамвайного депо, Килин принял Октябрьское, а к нам вернулся Сычёв.

Анонимка-2. Весна 1987 года

Уже в последние дни работы Килина в депо проходил обязательный ежемесячный инструктаж водителей. Накануне в приёмную начальника позвонили из Ленинского райкома партии и предупредили, что явка должна быть максимально высокой, а также потребовали обеспечить персонально моё присутствие.

Когда Петр Родионович информировал меня о полученной телефонограмме, вид у него был настолько недоумевающий, что мне его стало жаль больше, чем себя. Я чувствовал, что здесь зарыта какая-то очередная подлянка. Для чего я понадобился партии? За прошедшие годы мне этого общения хватило с лихвой!

Перед началом инструктажа я – не помню уж зачем – зашёл к Килину. Вдруг открывается дверь, в кабинет рысью влетают два представителя райкома и, тыча в лицо Петру Родионовичу мандаты, в один голос спрашивают:

– А Погадаев будет?

–Да вот же он, – Килин нерешительно протянул руку, указав на меня, как будто в помещении был ещё кто-то кроме нас.