Линия жизни. Как я отделился от России

Утром 14 марта мне наконец удалось связаться с адъютантом, который только сейчас узнал, где я нахожусь. Через несколько часов около дома остановилась машина, и на лестнице снова раздался лязг оружия. В дверь позвонили. Я с облегчением узнал голос своего адъютанта. Он рассказал, что вновь назначенный начальник гарнизона смог навести в городе кое-какой порядок. В моей гостинице разместился комендант, ему придано несколько солдат охраны. Этот комендант уполномочен выдавать гостям удостоверения личности для передвижения по городу. В тот же день я с предосторожностями снова въехал в гостиницу.

В ночь на 15 марта мне удалось достать билет в спальный вагон московского поезда, и я прибыл в бывшую столицу России одновременно с вспыхнувшей в ней революцией.

В Москве мне стало известно, что 15 марта император отрекся от престола в пользу своего брата – великого князя Михаила Александровича. Известие о том, что великий князь Михаил возьмет бразды правления в свои руки, породило некоторые надежды. Однако 17 марта Михаил Александрович также отрекся от прав на престол.

В Киев я тоже прибыл вместе с революцией. Проезжая мимо памятника Столыпину, я увидел, что он украшен красным шарфом.

Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало.

* * *

Сразу же по прибытии на фронт я понял, что за несколько недель моего отсутствия произошли значительные изменения. Революция распространилась как лесной пожар. Первый известный приказ Советов, который касался поначалу только столичного гарнизона, начал действовать и здесь, поэтому дисциплина резко упала. Усилились анархические настроения, особенно после того, как Временное правительство объявило о свободе слова, печати и собраний, а также о праве на забастовки, которые отныне можно было проводить даже в воинских частях. Военный трибунал и смертная казнь были отменены. Это привело к тому, что извечный воинский порядок, при котором солдаты должны подчиняться приказам, практически не соблюдался, а командиры, стремившиеся сохранить свои части, вынуждены были всерьез опасаться за собственные жизни. По новым правилам солдат мог в любой момент взять отпуск, или, попросту говоря, сбежать. К концу февраля дезертиров было уже более миллиона человек. А военное руководство ничего не предпринимало для борьбы с революционной стихией.

И все же в моем воинском подразделении продолжало сохраняться согласие. В мае 1917 года я получил приказ принять оборону в Трансильванских Альпах к западу от города Сучава. В середине июня я получил звание генерал-лейтенанта и меня назначили командующим 6-м кавалерийским армейским корпусом, который состоял из трех дивизий. Моя прежняя 12-я кавалерийская дивизия была одной из них.

Следующий факт может служить ярким примером того, какие события происходили на фронте в то время. Одна из моих дивизий должна была сменить другую, и в тот момент, когда частям следовало выдвигаться на передовую, ко мне прибыл дивизионный командир. Я спросил генерала, доверяет ли он своим частям, однако мои сомнения, казалось, оскорбили его. Я предупредил командира, что на всякий случай направил несколько пушек в ту сторону, где должны были располагаться его части. Через полчаса генерал доложил, что войска отказываются идти в траншеи. Но лишь только первые снаряды разорвались рядом с лагерем, все стало на свои места, и честь генерала была спасена.

В начале июля мы начали продвигаться вперед. После нескольких небольших удачных операций наступление на главном направлении было остановлено, хотя на южном фланге 8я армия под командованием генерала Корнилова выдвинулась на тридцать километров. После этой успешной операции он был назначен командующим Юго-Западным фронтом.

К сожалению, спустя короткое время военное счастье отвернулось от него. 14 июля противник начал контрнаступление в Галиции и на Буковине, и наши войска обратились в неуправляемое бегство. Тернополь и Черновцы пали, вся Украина оказалась под угрозой.

Тогда генерал Корнилов решил применить суровые меры. Были созданы специальные подразделения для отлова дезертиров, нерешительные и неспособные командиры безжалостно увольнялись и заменялись другими, все «митинги» были запрещены, а власть солдатских Советов ограничена. Отдельным приказом генерал Корнилов восстановил военные трибуналы и смертную казнь. Эти меры сыграли свою роль, и наступление противника было остановлено, однако линия фронта уже откатилась на 100 километров назад.

Провал июльского наступления и последовавшее контрнаступление, конечно же, еще более осложнили положение командования. Все чаще случались аресты офицеров. Они представали перед какими-то революционными судами, которые возглавляли комиссары с очень широкими полномочиями. Вступать с этими комиссарами в переговоры было практически невозможно.