Линия жизни. Как я отделился от России

Атаки противника в декабре можно было сравнить с оркестром под управлением плохого дирижера, где инструменты играют не в такт. На наши позиции бросали дивизию за дивизией, но взаимодействие различных родов войск было недостаточным. Артиллерия расходовала снаряды, но ее огонь был плохо спланирован и не очень связан с деятельностью пехоты и танков. Взаимодействие пехотинцев и танков могло принимать весьма удивительные формы. Случалось, что танки выдвигались вперед, открывали огонь и возвращались обратно на исходные позиции еще до начала движения пехоты. Такие элементарные ошибки стоили Красной армии слишком дорого, однако впоследствии, наученные горьким опытом, русские начали систематично готовить крупное наступление, первой предпосылкой которого явилось новое руководство и изменение тактики. В январе 1940 года командующий всеми вооруженными силами, выставленными против Финляндии, маршал Тимошенко был назначен командующим войсками на Карельском перешейке, разделив их на 7-ю и 13-ю армии. На Восточном фронте 9-ю, 14-ю и 18-ю армии объединили в группу армий, руководить которой доверили маршалу Штерну. Главнокомандующим был назначен маршал Ворошилов.

Стало известно, что русские вблизи фронта начали серьезное обучение своих дивизий, предназначенных для наступления, они не жалели для этого ни артиллерии, ни самолетов, ни танков. Когда они предприняли первые методические наступления, которым предшествовала сосредоточенная артподготовка, то следует сказать, что обучение было результативным. Их пехота при поддержке артиллерии и танков шла в наступление лишь после того, как противник был подавлен огнем, одновременно над полем боя кружились бомбардировщики и истребители. Эти наступательные действия, которые мы отражали, нанося противнику ощутимые потери (при этом и наши войска очень страдали от артиллерийского огня), были только местными. Противника больше всего интересовали подходы к Выборгу и Тайпале: на этих направлениях шли постоянные атаки, соответствующие участки, фотографировали и обстреливали гораздо сильнее других.

Ожидание было утомительным как для руководства, так и для войск. И перед бурей не было затишья, ибо помимо того, что противник постоянно обрушивал на нас локальные атаки, наши части неделями подвергались бомбежкам с воздуха и являлись объектом систематического артиллерийского обстрела. Слабые огневые точки и препятствия истирались в порошок, а проволочная связь то и дело нарушалась. Противник знал, что мы не можем сменить войска и что беспрерывный огонь утомил их как физически, так и морально. В конце концов, даже отдельные солдаты не могли передвигаться за линией обороны или в тылу, не привлекая к себе внимания самолетов. Поэтому перемещаться по железной дороге и по шоссе приходилось только под покровом ночи. Разведка русских, в особенности осуществляемая с воздушных шаров, затрудняла деятельность артиллерии, что становилось еще более тревожным фактором, если учесть, что, несмотря на скудость в боеприпасах, артиллерия все больше и больше превращалась в ядро обороны. Наконец, днем невозможно стало обогревать блиндажи, палатки и строения, ибо даже слабый столб дыма тут же вызывал на себя огонь. Как будто все было околдовано: ясная погода продолжалась из недели в неделю, а температура держалась на уровне 30 градусов.

По рассказам пленных, русские намеревались перейти в наступление еще в конце января, однако в связи с сильными морозами от этого плана отказались.

1 февраля наступление началось во всей ширине фронта 2-го армейского корпуса. Главный удар наносился в направлении Сумма. Артподготовка превзошла все, что до сих пор испытывали финские войска. То же самое следует сказать и о налетах 500 самолетов с воздуха. К полудню в наступление пошли танки, а за дымовой завесой пошла в атаку и пехота. Бой длился весь день и следующую ночь. Хотя противник бросал в огонь дополнительные войска, атаки его были повсюду отражены.