Линия жизни (СИ)

Тут я вспомнила о мужчине, который мне рассказал о «Варфоломеевской ночи» в Балакове, и направилась к стендам. Моё внимание сразу же привлекла старая пожелтевшая фотография, на которой был запечатлён бравый военный с лихо закрученными вверх усами, а рядом с ним красивая женщина в чёрном элегантном платье.

- Не Чапаев ли со своей избранницей?  - попыталась я угадать.

- Да, это он. Вместе со своей любимой женой Пелагеей, - уточнила служащая. - Сложная у них была супружеская жизнь. Пока Чапаев воевал, жена влюбилась в соседа-кондуктора и убежала из дома, оставив детей на попечение родителей Василия.

- Жаль. Такие оба красивые, как будто созданы друг для друга, - заметила я с грустью.

Среди документов, представленных в экспозиции, я заметила письмо, написанное, как будто бы детской корявой рукой с многочисленными ошибками.

- Это Василий Иванович обращался в командование, чтобы его отпустили из академии, - объяснила служащая. - И он добился своего, вернулся на фронт.

- Я-то думала, что только в анекдотах Василий Иванович такой малограмотный.

- Чапаеву не пришлось долго учиться, - пояснила служащая. – Отец отдал его в местную церковноприходскую школу, которой руководил их богатый родственник-священник. За какую-то провинность Василия посадили в холодный карцер в одной рубашке. Мальчик весь продрог, в отчаянии выбил ногой окно и босиком в лютый  мороз убежал домой. Отец, узнав о случившемся, сына не ругал, растёр водкой и отправил отогреваться на печку. Но Василий всё равно простудился, долго болел, продолжать учёбу в школе отказался, - дополнила служащая. - Несмотря на малограмотность, Василий Иванович, был умным и сообразительным человеком.

- Поэтому его удостоили высокой чести и направили в академию, -  подметила я и перевела разговор на другую тему. – А что Вы можете сказать о легендарной паре - Петьке и Анке-пулемётчице?  

Сотрудница музея показала две фотографии. На одной из них была запечатлена  черноволосая женщина с тёмными выразительными глазами, на другой - улыбался русый мужчина средних лет.

- Прототипом Анки была санитарка Мария Попова, - сообщила служащая, указав на фотографию женщины. – После окончания гражданской войны она окончила факультет советского права Московского университета, и её направили работать референтом в отдел торгпредства в Германию, где заодно она занималась разведывательной деятельностью. По словам её дочери, выступала посредником между Александрой Коллонтай, возглавлявшей в то время торгпредство, и сотрудниками газет и журналов. 

- Интересная судьба. Из санитарки в помощники Коллонтай. А может, Мария и в дивизии Чапаева занималась разведкой? Приглядывала за новоиспечённым красным командиром, - предположила я.

Сотрудница музея улыбнулась, но мою догадку не поддержала.

- А это Пётр Исаев, прототип Петьки, - указала она на снимок мужчины. – Кстати, Петька вовсе не был юным ординарцем. Он был командиром связи, причем ровесником Чапаева и примерным семьянином, -  подчеркнула она. - Никаких романтических отношений между Марией и Петькой никогда не возникало.

- Значит, это всего лишь литературная фантазия Фурманова? -  удивилась я.

- Обратите внимание на буфет, - отвлеклась от рассказа сотрудница музея, – Его сделал сам Василий Иванович. Он был большим мастером в столярном ремесле.

«Люди уходят, а дела их рук остаются, - думала я, с трепетом рассматривая потемневший от времени высокий буфет». 

- Прекрасная работа. Похоже, что Василий Иванович умел не только воевать, - выразила я своё восхищение.

Со словами благодарности я покинула музей, где узнала много нового о Чапаеве и его окружении.

Прошли годы, наступила эпоха демократических перемен. Неизвестные факты из жизни знаменитых людей всё чаще стали появляться в средствах массовой информации, но во времена необузданной гласности трудно отличить правду от вымысла.