Лёха

Середа поглядел на советчика взглядом, которым, бывало, оглядывал нерасторопных и непонятливых подчиненных командир батареи, но Жанаев не смутился. Зря взгляд пропал. Потому, провозившись из принципа с поучениями еще пару минут, артиллерист и впрямь стал дрессировать летчицкого писаря в прикладывании. Прицеливании и опять прикладывании. Несмотря на то что Леха в скором времени взмок, время все равно тянулось медленно-медленно. А Семенов все не возвращался, хотя солнышко поднялось высоко. Извелись от ожидания все трое, но старались не показывать друг другу, что волнуются.

Первым не выдержал все-таки Леха.

– Мне кажется или уже полдень? – спросил он.

– Насколько я могу судить по своим часам, оставшимся у рыжего ганса в кармане, сейчас уже за полдень. Солнце вниз пошло. Что скажешь, дитя природы? – повернулся Середа к азиату. Тот не обратил внимания на подначку, пробурчал:

– Прошел полдень.

– Нравишься ты мне, товарищ, прямо Финдлей какой-то! – опять порадовал Жанаева непонятным неугомонный артиллерист.

– Какое еще финлэйд? – почему-то разозлился бурят.

Середа понял, что перегнул палку, перестарался от нервности и волнения, от тягостного ожидания. Зря товарища прищемил, тот ведь тоже из мяса, как оказалось, значит – тоже на нервах весь.

– Человек такой, шотландский, боролся с английским империализмом, очень немногословный. Про него еще народный поэт товарищ Роберт Бернс написал стихи.

– Книжки читал? – не то поощрительно, не то осуждающе спросил азиат.

– А то ж! У нас хорошая была библиотека, много чего интересного. Книга – она источник знаний, – не без пафоса сказал артиллерист.

– Про Финдлея-то этого, что там было? – спросил в свою очередь утомившийся от ружейных приемов Леха.

– Ну если охота, то вот, помню, в переводе Маршака. Охота послушать? – осведомился покрасневший Середа.

– Давай. Только тихонько.

Артиллерист откашлялся в кулак и тихонько продекламировал:

– Кто там стучится в поздний час?«Конечно, я – Финдлей!»– Ступай домой. Все спят у нас!

«Не все!» – сказал Финдлей…

И дальше, в таком же лапидарном стиле, припершийся гость уламывал хозяина – или хозяйку? – на посиделки всенощные. И уломал, черт языкастый!

Помолчали. У Лехи вертелся на языке вопрос: «А чем это шотландец неразговорчивый в этом стихе с британцами боролся?» – но он благоразумно решил не накалять ситуацию. Азиат тоже вроде как удовлетворился сказанным. Когда молчание стало тягостным, Леха не выдержал и сказал:

– Что делать будем? Раз Семенов так задержался – у него явно проблемы.

– Идти нада, – отозвался бурят, начав демонстративно собирать вещи.

– Куда?

– На муда, – неприязненно заявил Жанаев и добавил: – Выручать нада.

– Вообще-то он говорил, чтобы мы шли дальше без него, – нейтрально напомнил Середа и выжидательно посмотрел на товарищей.

– Мало ли что он говорил, – огрызнулся Леха.

Честно говоря, двигаться куда-либо с безопасной полянки было страшно. Но идти дальше без ставшего привычным и находившим всегда выход из положения дояра было еще страшнее. С ним как-то спокойнее было. Увереннее. Как за танком.

Собрались быстро, благо вещей не воз. Присели подумать.

– Ты тут сиди, – сказал Жанаев артиллеристу.

– С чего бы вот? – удивился тот.

– В общем, правильно, а то если Семенов запаздывает, придет сюда – а тут никого. Ты у нас связным будешь, – поддержал бурята Леха.

– Во счастье привалило! А если и вы пропадете с концами? Мне тут до зимы сидеть?

– Мы не пропадем. Уж разок-то стрельнем, услышишь.

– Или по вам стрельнут, – не сдавался артиллерист.

– Мы тихом ходом. Без шумов, – успокоил его бурят.

Леха промолчал, вспомнив совсем не к месту кучу американских ужастиков, где после того, как разделялась группа идиотов, так сразу хоррор[86] и начинался.

– Не волноваивайся. Мы тихом.

– Ну да, конечно…

– А ты что предлагаешь? Просто свалить отсюда? Без Семенова, без жратвы? И далеко уйдем? – морщась от ощущения того, что любое решение будет гадостным, осведомился кислым тоном потомок.

– А давай ты тут посидишь, а я вместе с нашим молчаливым другом мухой сгоняю? Ты ж тоже городской? Толку-то от тебя… А у меня – глазомер. Я ж наводчик, мне это по должности положено, – воодушевился Середа. Леха за секунду представил, что он тут останется один-одинешенек, эта парочка тоже исчезнет, и что дальше делать? Совсем тошно стало.

– Нет. Рука твоя ранена, – отрезал бурят, ткнув пальцем в бинты на кисти артиллериста.

– И что с того? Мы не клоуны, на руках идти не будем, – парировал Середа.

– Если тащить придется Семенова с харчами – толку от тебя меньше, – нашел достойную лазейку потомок.

Крыть было нечем, потому наводчик зло плюнул в сторону и кивнул, соглашаясь через силу. Бурят накинул на себя плащ-палатку, Леха сделал то же. Винтовку без всяких яких взял Жанаев. Потомок решил было идти налегке, но пулемет ему вручили и вкратце показали, как стрелять.

– Если нарветесь на кого, так хоть от живота пали, а все-таки моральное воздействие окажет, – пояснил артиллерист.